Дом для изгоев

РавиШанкаР

Харрате, заметив мой обалдевший взгляд, сыто улыбнулась и хлестнула тонким хлыстом по мошонке парня. Тот издал стон… закричать он просто не мог, предусмотрительная садистка вставила ему в рот какую-то хрень… и забился в путах, рискуя вывернуть руки.

Ещё один парень сидел поодаль, на коленях, скорчившись. Я пригляделся и увидел, что в этой позе он зафиксирован насильно, сдвинуться не может, а в подбородок ему упирается нечто вроде острой двузубой вилки, размером с руку от кисти до локтя. Смысл пытки был в том, что парень должен был постоянно задирать подбородок, чтобы серьёзно не пораниться, а в такой позе от этого сильно сводило мышцы, возникали болевые судороги… И время

от времени он всё-таки был вынужден опускать голову. Стоял он так явно долго, весь подбородок и шея были испещрены кровавыми потёками, глаза пустые и тусклые от боли…

Но то, что я увидел напоследок, было ещё хуже. Клетка… Она тоже не пустовала. В ней стоял на четвереньках в скорченной позе, так что колени были подтянуты к подбородку, а задница нелепо отклячена назад, худенький белокурый парнишка. Вот на нём просто не было живого места, так он был избит и исхлёстан. Похоже, Харрате ещё и насиловала его чем-то, задница парнишки тоже была испещрена кровавыми потёками, и кровь явно текла из разорванного ануса.

Но хуже всего было то, что мой артефакт, определяющий изгоев, дал о себе знать. Похоже, что этот парнишка… на вид ему было лет шестнадцать, а то и меньше, вот сука-то… Он же дитё ещё… Так вот, похоже было, что этот парнишка один из двоих, которых мне нужно было найти. Видимо, я так легко согласился на эту авантюру, что мой Дар мне подсказывал – я наконец-то найду то, что мне нужно. Ну, и что теперь с этим делать?

Харрате же улыбнулась, явно приняв мою растерянность за испуг, и насмешливо сказала:

– Рада, что моя милая Ливви приняла правильное решение. Ты ведь понимаешь меня, не так ли? Или это всё-таки не разум, а дрессировка, как у этих?

Презрительный кивок в сторону троих несчастных. Но вот, что я заметил – мужчина на дыбе на слова Харрате никак не отреагировал, он действительно, как животное, радовался краткой передышке от боли, а вот глаза парня, которому в подбородок упиралась «вилка», на миг стали осмысленными, и в них полыхнула такая ненависть… Такую же вспышку я уловил и от парнишки в клетке. Ого… А ведь эти двое вовсе не так тупы, как остальные здешние самцы… Или Харрате всегда доставалось всё лучшее? Но если они разумны, что ж она их так гнобит-то?

Харрате ещё раз злобно улыбнулась и спросила:

– Так ты понимаешь меня?

– Понимаю, - выдавил я. Как-то мне от всех этих зрелищ не по себе стало.

– Понимаю, суонна! – рявкнула Харрате. Я решил до поры, до времени не дразнить гусей и повторил:

– Понимаю, суонна!

– Вот так-то лучше! – ухмыльнулась садистка. – Жди своей очереди, самец!

– Да, госпожа, - коротко сказал я и, повинуясь жесту Харрате, присел на корточки у стены, стараясь покачественнее слиться с окружающей обстановкой. То, что Харрате… мягко говоря… не совсем нормальна, мне было уже понятно. Удивительно только, что во время нашей первой встречи она выглядела настолько вменяемой. Да и её подданные… Как бы то ни было, они вряд ли допустили бы, чтобы ими управляла буйная психопатка. Значит, свою ненормальность Харрате умело скрывала, отрываясь на беззащитных самцах. Единственный крупный прокол – это смерть матери Ливви и Ливена.

Возможно такое? Возможно. Если учесть, что женщины веками получали потомство от неразумных самцов – мало ли, какие возможны генетическое аномалии… помимо прогрессирующей тупости некоторых особей. Я, само собой, не психиатр, но поведение Харрате здорово смахивает на поведение маньяка. И не просто маньяка, а социопата. Такие товарищи в быту могут быть милы и обаятельны или вообще тихи и незаметны, но не дай Бог попасться им на узкой дорожке… Тот же самый Чикатилло, загубивший пятьдесят с гаком душ, был вполне себе тихим и мирным, соседи его вообще подкаблучником считали.

А

с Харрате… Видимо, так звёзды сложились. Её до сих пор не считают ненормальной только потому, что со своими обязанностями правительницы она худо-бедно справляется… А вот на беззащитных мужиках отрывается вовсю. И на фоне того, что мужчин здесь разумными не считают, её забавы прокатывают. Может, и другие так же развлекаются, почему бы и нет? Отсюда, возможно, растут ноги у её сопротивления идеям Ливви. Если самцам удастся вернуть разум, их уже не удастся безнаказанно мучить и убивать, отдушина исчезнет, и Харрате превратится в того, кем, собственно, и является – в буйную неуправляемую психопатку.

Стоп. А ведь эта гадина не планирует возвращать меня Ливви. Если я разумный – значит, не укладываюсь в её схему окружающего мира, а это значит, что выйду я из её покоев только ногами вперёд. И неважно – буду я петь как пташка о тайнах Ливви или молчать, как Зоя Космодемьянская на допросе. Конец будет один. Ох, я придурок! На что же я подписался-то? И что теперь делать?

Что же касается Харрате, то она явно решила устроить для меня представление. Суонна коротко свистнула, и из противоположного угла появилось… нечто. Я даже не сразу сообразил, что огромная серая зверюга с короткой шерстью, купированным хвостом и тупой мордой – самая обыкновенная собака, только большущая, в красноватом свете светильников это существо выглядело сущим исчадием ада.

Харрате коротко свистнула и скомандовала нечто непонятное, и зверюга, оказавшаяся кобелём, вспрыгнула на скорчившегося в клетке парня и стала совершать характерные движения, какие совершают кобели во время случки. Парень слабо вскрикнул, зажмурил глаза, из-под закрытых век потекли слёзы… Харрате насмешливо посмотрела на меня, я опустил глаза, она торжествующе хмыкнула. Видимо, решила, что я полностью раздавлен и деморализован.

Меня и впрямь затрясло. Но не от страха. От злости. Нет, такое терпеть нельзя, надо что-то делать, тем более, что я на очереди явно следующий, вон как глазки у Харрате заблестели.

И тут мою голову пронзила сильная боль – словно изнутри под черепушку залили жидкий огонь. Я охнул… но боль быстро прошла. Зато все находящиеся в комнате мне показались словно опутанными тонкими разноцветными нитями. Это что такое? Такого мой Дар ещё не откалывал, но раздумывать было некогда.

Я взглянул повнимательнее на ухмыляющуюся Харрате. Разноцветные «ниточки», которые опутывали всё её тело, в основном имели симпатичный ультрамариновый цвет, в районе паха – грязно-красный, а вот в районе головы… «Нитки» выглядели какими-то растрёпанными, словно изъеденными невидимыми вредителями. Ого… Неужели я вижу нечто, показывающее здоровье суонны? Не знаю, что это такое, но с головушкой у неё явно напряг, как я и предполагал. А никак нельзя эти «нитки» порвать? Откинет суонна тапки - и Ливви сумеет убедить Совет. Во всяком случае – ни мне, ни этим несчастным хуже точно не будет. Только вот как это сделать?

И тут ощутил нарастающий жар, на этот раз – в пальцах. Я глянул на свою руку и обомлел. Сотни тонких серебристых нитей окутывали её, а кончики пальцев заканчивались огненного цвета лезвиями. Блин… Эдвард – руки-ножницы…

Мне казалось, что Харрате должна была непременно разглядеть это странное свечение, но нет. Суонна смотрела на меня почти в упор, насмешливо ухмыляясь, но ничего не видела. С чего я взял? Но должна же она была как-то отреагировать, если бы видела?

Видимо, решив, что я ещё недостаточно напуган и ошеломлён, Харрате, коротко свистнув, отозвала чудище в образе собаки, сорвала со стены тяжёлую, гибкую плеть и начала охаживать парня. Тот уже даже кричать не мог, только слабо вздрагивал. Да она же его убьёт так!