Дом (др. перевод)
Шрифт:
Скинув с себя грязную пижаму, она забралась в ванну.
Дэниел выскочил из ванны, разбрызгивая воду на пол, и, отчаянно призывая на помощь маму и папу, схватил полотенце и попятился назад, стараясь не поскользнуться на мокром полу.
Донин хихикнула.
– Убирайся отсюда! – крикнул ей Дэниел.
– На самом деле ты не хочешь, чтобы я уходила.
Продолжая хихикать, девочка указала на его член, и Дэниел, смутившись, поспешно прикрылся полотенцем. Он ничего не мог с собой поделать: у него произошла эрекция. Вид обнаженной девочки подействовал на него возбуждающе,
Дверь была заперта.
Дэниел не хотел поворачиваться спиной к Донин, не знал, что она может сделать, однако у него не было выбора, и он отвернулся.
– Твоя мать не сможет жить, – произнесла у него за спиной девочка.
Дэниел стремительно развернулся.
– Почему?
– Она должна умереть.
Ее тон был таким будничным, что Дэниел перепугался до смерти. Выскочив из ванной, он побежал по длинному коридору. Он хотел забежать к себе в комнату, взять вещи, одеться, но ему было страшно – он боялся, что Донин проникнет туда так же легко, как проникла в ванную, – поэтому Дэниел сбежал вниз по лестнице, все еще прикрываясь полотенцем. Родители оставались за столом, и когда мать удивленно подняла на него взгляд, Дэниел увидел у нее в глазах смесь беспокойства, тревоги и страха. Он залился слезами. Дэниел уже давно не плакал – плачет только малышня, – но сейчас он заплакал, и мать встала и прижала его к себе, а он всхлипывал и повторял:
– Я не хочу, чтобы ты умерла!
– Я не собираюсь умирать, – заверила его мать.
Однако голос ее прозвучал далеко не так твердо, как должен был прозвучать, и Дэниел только расплакался еще сильнее.
Потом ему стало стыдно. Он не понимал, в чем дело – речь шла о гораздо более важных вещах, и тут было не до стыда, – однако испытал именно это чувство, и хотя рассказал родителям, что испугался наверху, в ванной, он не объяснил им, что произошло на самом деле. И все же Дэниел упросил родителей подняться наверх вместе с ним, в надежде на то, что Донин по-прежнему там, и заставил отца обыскать все шкафы у него в спальне и остальные комнаты, выходящие в коридор, и только после этого надел пижаму и, заверив родителей, что с ним все в порядке, отпустил их вниз.
Больше всего Дэниелу было стыдно своих слез, и он подумал, что если б не разревелся подобно маленькой девочке, возможно, ему удалось бы завести разговор о дочери слуги и о том, что она сказала. Но он был голый и рыдал, уткнувшись матери в грудь, и поэтому не смог еще больше усугубить свое унижение признанием в страхах, которые показались бы родителям нелепыми и вздорными, – какими бы серьезными ни были последствия.
Надо будет просто все время быть начеку, присматривать за матерью, следить за тем, чтобы с нею ничего не произошло.
Дэниел перестал играть на улице, перестал гулять с друзьями. Он объявил им, что наказан и что родители не выпускают его из дома. А матери он сказал, что Джим и Пол уехали отдыхать вместе со своими родителями, а Мэдсон наказан и сидит дома.
И он оставался в доме.
Оставался рядом с матерью.
Дэниел
Как-то вечером несколько дней спустя отец подстриг его, и ему пришла в голову мысль оставить состриженные волосы. Дэниел не знал зачем, не мог сказать, что на него нашло, но как только эта мысль мелькнула у него в сознании, она тотчас же окрепла, превратилась в необходимость, стала важной, и после того как отец закончил его стричь и выбросил газеты, которые были расстелены на полу под стулом, Дэниел тайком прошел на кухню, достал из мусорного ведра смятую бумагу с завернутыми в нее волосами и принес все к себе в комнату.
На протяжении следующей недели он собирал другие вещи: использованные ватные прокладки, выброшенные зубочистки, персиковые косточки, куриные кости, кожуру от яблок. Это стало какой-то манией – поиски определенных предметов, и хотя Дэниел никогда не мог точно сказать, что ищет, он сразу же узнавал это, когда находил.
Дэниел понимал, что ему нужно собрать все отдельные части и соединить их вместе, образовать единое целое, соорудить фигурку, которая будет служить талисманом, защищающим от… От чего?
Он не знал, но продолжал работать над фигуркой каждый вечер перед сном, добавляя новые приобретения, подправляя работу утром. Дэниел уничтожил фигурку сразу же, как только закончил ее. Он до самого конца, до тех пор, пока не добавил самые последние детали, не замечал, что именно делает, но когда увидел выражение лица фигурки, увидел ее зловещую позу, угрожающую структуру, он тотчас же сообразил, что создал не талисман, оберегающий от чего-то, а фигурку, призванную что-то притягивать.
Притягивать что-то плохое.
Именно этого хотели от него Донин, ее отец и дом, и он тотчас же разорвал и разломал фигурку, выбросил детали в бумажный мешок, вынес его во двор и сжег.
Ночью Дэниел услышал приглушенные голоса. К нему в комнату зашел отец и встревоженно сказал, чтобы он не вставал с кровати, даже если захочет в туалет, до тех пор, пока завтра утром не взойдет солнце.
Дэниел описался впервые после детского сада, но ему не было стыдно и никто его за это не ругал. Когда он вошел в обеденный зал на завтрак, то услышал обрывок разговора, который закончился, как только он появился в дверях.
– И что мы будем делать? – Это сказала мать.
– Мы ничего не сможем сделать. Они вернулись. – Это сказал отец.
Ночью родители снова сказали Дэниелу не вставать с кровати, однако что-то заставило его ослушаться; он бесшумно подкрался к двери, осторожно приоткрыл ее и выглянул в коридор.
Она появилась из теней, маленькая коренастая фигурка из пыли и волос, газетных вырезок и изоленты, хлебных крошек и ворса. Всего того, что можно собрать на полу под шкафом. Это был живой двойник той неживой фигурки, которую смастерил и тотчас же уничтожил сам Дэниел.