Дом духов
Шрифт:
– Официально тех двоих, которых ты убил, наняли убить чету мусульман на лодке. Лодочник предал джао по, который пользуется большим влиянием на реке. Это звучит правдоподобно, и вряд ли кто-то усомнится в этой версии. Важно, чтобы другие думали, что я в это верю.
– Кому мы можем доверять? – спросил Кальвино, глядя на строительных рабочих в бамбуковых шляпах, согнувшихся пополам под тяжелым грузом на спине.
Пратт покачал головой и прислонился спиной к перилам.
– Не знаю. И не узнаю, пока не выясню, кто во всем этом замешан. Как высоко он стоит. И его политические связи. –
Кальвино обдумывал это несколько мгновений.
– Кто-то в департаменте замешан в помощи бирманской мафии контрабандистов наркотиков. Как ты думаешь, кто? У тебя должны быть мысли по этому поводу.
Пратт должен был иметь в голове список подозреваемых; как полковник тайской полиции он знал, кто мог в этом участвовать. Но он боялся строить догадки. Что, если это его друг или человек, связанный с его семьей? Он все равно будет уничтожен. В глазах Пратта отражалось его мрачное, черное настроение. Какое-то воспоминание превратило это черное настроение в белую вспышку гнева.
– Тебе следовало предупредить меня, прежде чем ехать к астрологу, – сказал Пратт; он наносил удар наугад, как человек, попавший в западню и пытающийся вырваться из ловушки, прорываясь напрямик. – Почему ты мне не позвонил? Это не Нью-Йорк. В этом городе нельзя играть в Одинокого Рейнджера. И ты взял с собой Кико.
Та появилась на лестничной площадке с чашкой кофе в руке.
– Вини пытался от меня отделаться.
Ее внезапное появление застало их обоих врасплох.
– Теперь это не имеет значения, – отмахнулся Кальвино.
– Я назвала его говнюком и наняла лодку еще до его появления. Поэтому он сделал то, что должен был сделать. Он сел в лодку. У Вини не было выбора. Я поехала вместе с ним.
Пратт воздел руки к небу, потом стал ходить взад и вперед по крыше, стуча кулаком одной руки по ладони другой. Кальвино и Кико молчали. Они смотрели, как он пытается ходьбой избавиться от гнева, от отчаяния, от растущего чувства беспомощности. Винсент однажды уже видел его в таком состоянии, давным-давно, в Нью-Йорке, после того, как китайская триада пыталась втянуть его в торговлю наркотиками.
– Хорошо, хорошо. Вы подружились. Ходите на свидания и ввязываетесь в перестрелки. А теперь в морге лежат четыре тайца. И будет еще хуже, а не лучше. Я хочу, чтобы вы уехали из Таиланда.
– Эй, Пратт. Помнишь, я хотел, чтобы ты уехал из Нью-Йорка, а ты мне сказал: «Я не беглец»? А я тебе сказал: «Эти люди могут серьезно тебя прижать». А ты ответил: «Я не боюсь». Помнишь это?
Пратт хорошо это помнил. Он посмотрел вниз с крыши, и у него закружилась голова при мысли о том, как близок он был к смерти в Нью-Йорке.
– Я боялся, Вини, – произнес полковник без уверенности в голосе. – Но это не то же самое.
– Почему? Потому что это Таиланд? Только на этот раз бирманцы ввозят эту гадость через порт в Клонг Той. У них есть свой человек в Патпонге. Чанчай. Он расчищает им путь, он внедряет в полицию своего человека. Он получает долю в прибыли. Человек в департаменте полиции получает часть прибыли в обмен на покровительство. Без своего человека они не смогли бы действовать два дня без единого провала. Этот человек, кем бы он ни был, платит таким мальчишкам, как Вичай и Лек, и они продают эту дурь. И ты говоришь, что это не то же самое? Может быть, детали немного другие. Но
– Мерзавцы просто не хотят оставить нас в покое, – сказал Пратт, подходя сзади и обнимая его рукой за плечи.
Пратт пытался улыбнуться, но не смог.
– Пришел отчет из лаборатории по ножу, который мы нашли у парня в мотоциклетном шлеме с двухдюймовым узором из дырок от пуль над правым глазом. У него был нож со следами крови. Ее состав совпал с кровью Тик, – сообщил он.
– Об этом я и говорю. В этом бизнесе одна грязная рука моет другую. – Кальвино облокотился на перила и рассматривал свои ногти.
– И что нам делать? – спросил Пратт, взглянув на него.
– Боюсь, моя семья на этот раз не сможет этим заняться. Это значит, что мы теперь большие мальчики. Нам придется самим о себе позаботиться. И о даме, – ответил Винсент. Кико тоже прислонилась к ограждению.
– Она должна оставаться в стороне, – быстро прибавил Пратт.
Кальвино посмотрел на нее, затем на него.
– Согласен. Ты ей скажи. У нас все еще военное положение. Военные до сих пор правят бал. Арестуй ее. Посади под домашний арест.
– Благодарю, – ответила Кико. – Но я могу сама о себе позаботиться.
– Ты представляешь себе, что это значит, если здесь замешаны бирманцы? – Голос Пратта слегка дрогнул.
– Тебя беспокоит именно участие бирманцев, – произнес Кальвино и по легкой улыбке на лице полковника понял, что он больше всего этого и боялся.
Винсент, как и многие фаранги, знал в общих чертах историю, которую преподавали всем таиландским школьникам: тайцы и бирманцы всегда ненавидели друг друга. В 1767 году, за девять лет до Американской революции, бирманцы разграбили Аюттаю, столицу Тайской империи, простиравшейся на севере до Вьетнама и на юге захватывающей Бирму. Город шпилей и пагод, где было возведено более тысячи семисот храмов из золота. Место правления тридцати трех династий королей Сиама. Кальвино отделяло от тайцев их глубоко укоренившееся чувство потери. Тайцы не забыли и не простили бирманцев; и в каком-то смысле тайский национализм был выкован из долго тлеющей ненависти, порожденной тем унижением и поражением.
Большинство людей в Таиланде знали о печальной судьбе, постигшей Бирму. Эта страна попала в руки военного диктаторского режима, людей с запачканными кровью руками. Они были самыми худшими людьми, повинными в кровопролитии и массовом уничтожении своего собственного народа – студентов, женщин, детей, монахов. Военное правительство не делало различия между ними, сгоняя бирманцев на массовые казни. В 1988 году гражданское правительство победило на национальных выборах, но слишком много крови было пролито, чтобы армия отдала власть, поэтому военные арестовали и отправили в ссылку членов нового правительства. Бирму подвергли изоляции и игнорировали. Бездумные убийства проходили без зрителей. А теперь те же самые люди, едва прикрывая свои действия, импортировали убийства в Таиланд. Масса убийц хлынула через границу. Кальвино попал в самую середину операции бирманцев в Бангкоке. Они три раза пытались его убрать. Будут четвертая, пятая, шестая попытки – сколько потребуется, потому что они были опытными, терпеливыми убийцами, которые выследят Кальвино, и никакая охрана полиции не сможет его спасать вечно.