Дом Джерома
Шрифт:
– Привет, сынок!
– сказал старик беззубым ртом.
– Как же ты вырос. У тебя, наверное, много вопросов ко мне и, наверное, главный из них - почему я не жил с тобой и твоей мамой?
Старик облизнул пересохшие губы, глядя на своего сына, и продолжил:
– Видишь ли, меня убили чёртовы копы, когда я разделывал на своей фабрике очередную тёлочку. Видел бы ты её ноги от ушей, сиськи четвёртого размера и отличную узенькую щёлочку. Именно с её щёлки я и начал распиливать её. Но эти мудилы не дали мне до конца развлечься с ней и расстреляли меня, выпустив все патроны из обойм. Они сделали из меня сраное решето, сынок. Но я не жалею о выборе своего хобби. Слушать, как скулит девка под разделочным ножом,
– сказал старик, подмигнув, и Джером пробрался чувством симпатии к своему старику.
Затем старик уставился в одну точку, зависнув и не двигаясь, словно поймав приход. Его морщинистое лицо искривилось в гримасе ужаса, потом он резко схватил дробовик, вставил дуло в рот и нажал на курок. Голова старика взорвалась на кровавые ошмётки, которые разлетелись как конфетти. Частички мозгов попали Джерому в лицо, он вытер их широкой ладонью руки и уже через пару секунд увидел, что голова старика вновь восстанавливается. На Джерома смотрела голова из сухожилий.
– Это происходит каждый час, сынок, - сказал старик.
– Где моя мама?
– О, она, думаю, в подвале. Иногда я слышу её крики, если сижу тихо и прислушиваюсь.
Джером развернулся и посмотрел в подвал, в котором прошло его детство, где он играл, насиловал пойманных женщин и расправлялся с мамочкиными ухажёрами, которых она меняла как перчатки.
– Будь осторожнее там, сынок, - сказал старик и, после ухода сына, принялся яростно дрочить на раздутые трупы коров на экране телевизора.
Дойдя до двери подвала, Джером увидел свою кувалду. Она лежала, прислонённая к стене, и её могучий металл был покрыт кровью. Джером взял её в руку и открыл дверь, спускаясь во тьму за своей матерью.
На ступеньках лежали вверх пузом мёртвые опоссумы и еноты. Джером вспомнил, как мать пекла ему вкусные пироги из этих грызунов. Стены подвала тоже были окрашены кровью, и на них были словно прибиты скрюченные трупы, точнее, это были все те несчастные жертвы, которых убили Джером и его мать. Мёртвые лица молодых девушек смотрели на Джерома с ненавистью и презрением. Их рты шептали проклятия и приветствовали. Одна мёртвая девушка сорвалась со стены и плюхнулась на пол. Поднявшись на гнилых ногах, она крикнула:
– Эй, урод! Помнишь меня? Помнишь, как ты убил меня, а затем трахнул? Я была популярна и могла бы стать моделью, а теперь я проклята! Ну что, теперь хочешь меня?
– мёртвая девушка задрала грязную мини-юбку, обнажив две гнилые полоски половых губ и сморщенный, покрытый копошащимися опарышами клитор.
– Что, я уже не так привлекательна, да?
Мёртвая девушка прыгнула на мощные плечи Джерома, отчего он схватил её за лицо и швырнул на пол. От удара об пол лоскуты кожи на лице девушки словно отклеились. Череп, покрытый большими, толстыми опарышами, начал хихихать. Джером взмахнул кувалдой и размозжил череп. Другие мёртвые девчонки, прибитые к стене, увидев это, начали срываться с гвоздей и кольев. Джерома окружила толпа мёртвых, давно сгнивших пизд. Джером принялся хуярить их кувалдой, раздалбливая кости и черепа. В итоге Джером стоял на костях мёртвых блядей и ползающих опарышах. Оторванная голова одной мёртвой девки высунула язык, изображая куннилингус. Джером встал ногой ей на макушку, и её череп с хрустом треснул.
Джером потопал дальше.
Подвал стал длиннее, он превратился в туннель из воспоминаний. Видения представляли собой прошлое Джерома: как маленький Джером в три годика вспарывает брюхо большой серой крысе и играет с её кишками. В другом углу происходит видение про то, как четырёхлетний Джером вешает на ветке старого дуба бродячего пса. Пёс скулит и лает, но затем верёвка на его шее делает своё дело, и пёс замирает с высунутым наружу языком. Дальше идёт видение того, как в ночь на Хэллоуин
– Отпустите меня, свиньи!
– закричала Моника, и за это получила мясистым кулаком по лицу.
Затем демоны начали насиловать мать Джерома, вставляя свои члены во все её дырки. Из толпы вышел самый крупный из демонов, его голова была похожа на баранью. Все демоны расступились перед ним и закричали его имя:
– АСМОДЕЙ! АСМОДЕЙ! АСМОДЕЙ!
Баранья башка Асмодея улыбнулась лежащей на земле женщине, покрытой синяками, царапинами и спермой.
– Ты была госпожой в мире людей, могла получить любого мужчину, изнасиловать, а затем убить его. Теперь же ты грязь, и я позабочусь о том, чтобы так было вечно. Твоя пизда будет рваться каждый час, снова и снова. Как тебе такое?
– Пошёл ты, баранья мошонка!
– вытирая кровь с губы, сказала Моника.
Асмодей улыбнулся ещё шире, затем схватил Монику за шею и впечатал её лицом в пол. Задница Моники задралась вверх, поэтому Асмодей, смочив свой бараний член, с протяжным блеянием вошёл в ложбинку между бёдер Моники. Джером видел это зрелище уже десять минут, как фильм по телику, и бежал к своей матери на помощь, обливаясь потом. Асмодей тем временем вовсю имел его мать, закатив глаза, пуская пламя из пасти, размахивая ящеровидным хвостом и стуча копытами. Джером швырнул на бегу кувалду в морду Асмодея, отчего Асмодей со сломанной челюстью отлетел назад, выйдя из ануса Моники. Все демоны, разинув пасти, устремили свои кровожадные взгляды на бегущего в памперсах Джерома. Асмодей поднялся на копыта, вставляя обратно челюсть.
– Добро пожаловать в твой собственный ад, мой дорогой мальчик!
– заблеял Асмодей, а затем двумя ударами копыт расколол голову Монике.
Джером прыгнул и на лету схватил Асмодея за бараньи рога, ударил коленом ему по морде. Асмодей упал на жопу и приказал демонам разорвать Джерома. Битва была беспощадной: из кровоточащих глоток выбитые зубы демонов летели в разные стороны. Джером размахивал своими огромными кулаками, нанося всё больше и больше урона демоническим тварям. Затем Джером подобрал кувалду и принялся разбивать вдребезги демонические головы, как тыквы. Куски мозгов были повсюду, но демоны возрождались снова. В итоге Джером устал махать кувалдой, и демоны одержали победу, повалив его рожей на пол. Асмодей, злорадно блея, ликовал, потирая руки.
– Ты в курсе, что я твой поклонник? Да, да, серьёзно, я не шучу, я давно наблюдал, как ты уничтожаешь жизни. Но как бы ты мне ни нравился, работа есть работа, как говорится. Я даже Гитлера заставил вылизывать мне задницу, когда он просил меня вернуть его обратно в мир смертных. Ох, бедный фюрер! Он смотрел на меня как нашкодивший щенок, а его усики были испачканы в моём дерьме. Я как любимчик Сатаны всегда получаю и играюсь первый, из всех демонов высшего уровня, с новыми крутыми игрушками. И поэтому ты, здоровяк, первым делом почувствуешь мой член у себя в жопе. Снимите с него памперс и держите его крепче, парни, время Асмодею, то есть мне, попробовать насколько узкое очко у этого здоровяка.