Дом горячих сердец

Вильденштейн Оливия

Я погружаю руки в его шелковистые локоны, а он начинает водить тканью туда-сюда. Когда он проводит языком по моему соску, ещё больше воздуха вырывается у меня изо рта.

— Лор, — говорю я, задыхаясь, и начинаю тянуть его за волосы, желая оторвать от себя его голову, пока он не оставил синяков на моей слишком чувствительной плоти. — Я не уверена, что мне нравится, когда касаются моих грудей.

Он поднимает голову и целует косточку между моими округлостями.

— Мы можем вернуться к этому в другой раз.

— Спасибо.

Мои месячные, должно быть, уже скоро наступят,

потому что я готова разрыдаться из-за того, что он меня послушал.

— Пожалуйста, никогда не благодари меня за то, что я тебя слушаю, птичка.

Он целует меня в губы с такой нежностью, что слёзы вырываются из моих глаз и начинают стекать по щекам.

Когда они попадают на наши сомкнутые губы, откуда-то из его горла начинает вырываться рычание, а его пальцы так крепко сжимаю мою комбинацию, что он резко дёргает ей вдоль моей промежности и практически приподнимает меня над полом. Я делаю резкий вдох, почувствовав острое жжение, а он продолжает водить тканью туда-сюда, из-за чего мой пульс ускоряется.

«Я убью Данте».

«После того, как убьёшь мой клитор?»

Он так резко останавливается, что я вскрикиваю.

«Не останавливайся».

Я чувствую, как его брови изгибаются, но он начинает осторожно водить тканью туда-сюда, чтобы снова возбудить мою кожу. От его ритма я вскоре запрокидываю голову, выгибаю спину и вспоминаю, как он разводил огонь с помощью двух камней, которые он ударял и тёр друг о друга. Сейчас он тоже разводит огонь, внутри меня, разжигая пламя, которое проникает в мой живот и начинает подниматься по позвоночнику.

— Санто Калдроне, Лор…

Мои ресницы закрываются, коснувшись щёк.

— Что ты со мной делаешь?

«Жду, когда твоё тело потушит этот огонь».

— Ч-что?

Он аккуратно отпускает края моего платья и проводит тканью вдоль моих бёдер. Если он планирует надеть бретельки обратно на мои плечи и закончить…

Тихонько усмехнувшись, он просовывает руку в разрез моей юбки и обхватывает мою промежность.

— Какая хорошая маленькая птичка. Совсем мокрая.

Он ласкает меня сквозь ткань, и я начинаю мяукать, потому что мне хочется, чтобы он всё продолжал и продолжал двигаться.

— Не стоит ли нам это снять?

Он, должно быть, отрастил когти, потому что нечто ужасно холодное и острое разрезает промокшую ткань.

И затем Лоркан Рибав, хозяин небес и законный король Люса, опускается на колени, берёт мои руки и кладёт их себе на голову.

— Держись за меня, mo khra.

Я сжимаю его волосы руками, а он хватает прозрачную чёрную ткань и срывает с меня комбинацию, оставив на мне лишь кусочек ткани, который сидит на моей талии, точно плохо подобранный пояс для чулок, украшенный хвостом.

Втянув когти, он хватает меня за колено и закидывает мою ногу на своё широкое плечо, поверх кожаной кирасы, которая всё ещё надета на нём, тогда как на мне не осталось

почти ничего. Я покачиваюсь и вцепляюсь в его волосы так крепко, что боюсь оторвать их от его головы так же, как он порвал моё платье.

Но прежде, чем я успеваю обрести равновесие, он запрокидывает голову, разделяет мои припухшие губы и прижимается губами к моей промежности.

Первое прикосновение его языка обездвиживает меня. Когда он проводит им во второй раз, из меня вырывается стон, а конечности начинают вибрировать. Третий раз… третий раз уничтожает меня. Я хватаюсь за его голову, он хватается за мои бёдра, и я начинаю так сильно содрогаться, что мои кости разжижаются, и я опускаюсь на его лицо, точно расплавленный воск.

Он посасывает мой пульсирующий клитор и раз за разом проводит по нему кончиком языка, пока я возвращаюсь из того мира, в который он меня отправил.

«Такая чертовски сладкая».

Когда я слышу его слова, хаотичные удары моего сердца выравниваются. А я-то боялась, что могла его задушить. Какая это была бы жалость, учитывая то, как искусно он владеет языком.

Его губы изгибаются рядом с моей припухшей промежностью. Он опускает ногу, которую закинул себе на плечо, и в последний раз целует самый необыкновенный квадратный сантиметр моего тела.

Когда он отклоняется назад, на его лице написана самая ленивая, самодовольная и сияющая улыбка.

— Надеюсь, я всегда смогу тебя удивлять, Behach Ean.

Он облизывает нижнюю губу, которая блестит из-за меня, и издаёт такой низкий звук, что мой желудок сжимается.

Кончить на его бедре — это было нечто.

Но когда этот мужчина, очевидно решивший избавить моё тело от влаги, облизал меня — это оказалось чем-то совершенно другим.

Когда его высокое и широкое тело распрямляется, точно струйка дыма, моё сердце начинает колотиться. Я напугана, но я также в предвкушении — это пугающее предвкушение того, что будет дальше.

Он ловит мой взгляд, и смахивает прядь волос со своих глаз.

— Не стоит пугаться. Нам необязательно продолжать…

Я приподнимаюсь на цыпочках и прижимаюсь губами к его губам, чтобы заткнуть его, потому что этот мужчина доставил мне удовольствие уже трижды, а я его ещё даже не касалась. Я снова ощущаю свой вкус, на этот раз на его губах, но я не морщу нос, так как это сводит меня с ума от желания. Я хочу попробовать его. Смешать наши вкусы и создать такой вкус, который будет только нашим.

Избавившись от остатков своего платья, я берусь за край его рубашки, но не могу сорвать её с него из-за нагрудника. Я отрываюсь от Лора и начинаю рассматривать его доспехи. Его улыбка становится ослепительной, когда я начинаю возиться с мириадой ремешков.

Я сердито смотрю на него, и его улыбка сменяется смехом, который мне обычно нравится, но сейчас у меня есть цель, и эта цель — избавить Лоркана Рибава от всех этих слоёв одежды, чтобы он остался передо мной обнажённым.

Я опускаю взгляд на его талию, и дьявольская улыбка приподнимает мои губы, когда я замечаю завязки. Их должно быть не сложно развязать.