Дом горячих сердец
Шрифт:
Мои виски начинает покалывать, но на этот раз от воспоминаний о прошлом разговоре.
— А разве соль не противоядие?
— Только если проглотить яд. А не когда он попадает в кровь.
Я перекатываюсь на бок и… у меня получается. Это кажется таким серьёзным достижением. Но всё-таки у меня перед глазами начинают плясать звёздочки, угрожая, что я перевернусь обратно, но я подпираю своё тело подушкой.
Наконец, я оглядываю своё окружение, и мои щёки теплеют от осознания того, что я в комнате
— Отнесите меня к морю.
Король воронов скрещивает руки, и чёрная рубашка с коротким рукавом обтягивает его грудные мышцы.
— Нет.
— Это не просьба.
Я перевожу взгляд на окно, в темноту, которую где-то вдалеке разрезает молния.
— Разве ты не хочешь, чтобы девушка, которая может снять твоё заклятие, выжила?
— Ты жива.
Я смотрю на него прищуренными глазами.
— Разве ты не хочешь, чтобы она перестала страдать?
— Она может начать страдать ещё сильнее, если морская вода попадёт в её раны.
— Ну, почему тебе обязательно надо превосходить меня в моём упрямстве?
Лёгкая ухмылка смягчает его суровое выражение лица.
— Я предоставляю тебе почти гарантированное решение, благодаря которому ты сможешь избавить себя и свою постель от меня. Почему же тогда, чёрт побери, ты не хватаешься за эту возможность?
«А почему ты решила, что я хочу избавить от тебя себя… или свою постель?»
На моих щеках тут же проступает румянец. Но зато, если вся кровь моего тела прилила сейчас к моим щекам, то мои раны должны перестать кровоточить. Верно?
Лазарус переводит взгляд между нами, его янтарные глаза понимающе вспыхивают.
— Это объясняет, почему Его Величество вёл себя настолько дико.
Моё лицо теперь так сильно горит, что я почти прошу Лора обдать меня его холодным дымом.
Теперь Лор улыбается, из-за чего выглядит немного безумно. Ради всех воронов мира, и почему только Котёл приковал меня к сумасшедшему? Разве не мог он свести меня с более спокойным индивидуумом, у которого нет внутренней потребности сопротивляться каждому моему решению… а тем более моим лучшим решениям?
Лор приподнимает свою деспотичную бровь. «Приковал?»
Лазарус вздыхает.
— Морргот, вероятно, тебе стоит отвести её на пляж и проверить, не приплывет ли змей. Никто из них, вероятно, не всплывет из-за шторма, что ты наслал на наше бедное королевство.
Решив, что лучше умасливать воронов мёдом, а не уксусом, я добавляю:
— Если разрешишь мне поплавать, я останусь здесь и полностью предоставлю поиски Мириам в Тареспагии тебе.
Лекарь моргает.
— В
— Лазарус, пожалуйста, принеси Фэллон перо и листок папируса.
Когда гигант-фейри уходит в соседнюю комнату через арочный проём — наверное, это кабинет, а может быть библиотека, в которой я появилась во время одной из прогулок по своему сознанию — я спрашиваю:
— Ты действительно заставишь меня записать это обещание?
— Безусловно.
— Кровью? Как Пьер?
— В отличие от Пьера, я предпочитаю, чтобы кровь оставалась внутри твоего тела.
— Какой ты заботливый.
Мужчина подходит ближе к моей кровати — то есть к своей кровати — и приседает на корточки. Он широко разводит ноги, кладёт локти на колени и переплетает пальцы.
— Ты, может быть, думаешь, что я монстр, и я, вероятно, сражаюсь с монстрами, которые меня таковым сделали, но как ты и сказала, ты ко мне прикована, птичка.
Я раздраженно выпускаю воздух из уголка губ.
— Я этого не говорила. Я это подумала…
— Ты ведь знаешь, кем это меня делает?
Я вздыхаю.
— Моими кандалами?
Его губы приподнимаются.
— Это делает меня твоим монстром. Таким монстром, который будет сражаться со всеми остальными, чтобы ты была в безопасности.
Для меня вдруг наступает — редкий для меня — момент прагматизма, и я спрашиваю:
— А кто тогда, скажи, пожалуйста, спасёт меня от тебя, Лоркан Рибав?
За моим вопросом следует неясная улыбка, которая ещё больше распаляет мою кровь и увеличивает пульсацию во всём моём теле.
ГЛАВА 45
После того, как я закрепляю на бумаге своё обещание оставаться добровольным арестантом, Лазарус заставляет Лора выйти из комнаты, чтобы помочь мне одеться. Моя кожа такая чувствительная, что он выбирает чёрные одежды — вероятно принадлежащие Лору, учитывая то, что они затягиваются у меня на бёдрах, а подол опускается до самого пола.
Я издаю шипение, когда ткань касается открытых ран, которые сделались ещё шире за счёт горизонтальных надрезов и тянутся от моих лопаток до левой лодыжки. Самый длинный разрез находится на задней части моего бедра.
Интересно, где познакомились Даргенто и дикарка? Когда он гнался за мной? И сколько денег он предложил дикой фейри, чтобы отправить меня на тот свет? И кто дал ему эти деньги? Данте? Он, может, и не желает, чтобы меня вылечили, но неужели он желает моей смерти?
При мысли о Данте я возвращаюсь в свой гардероб в доме Антони и к нашему с Сибиллой разговору.
Перед тем, как выйти в каменный коридор, я обращаю взгляд на доброго гиганта, глаза которого выглядят такими же красными, как у Лора.