Дом грозы

Левина Ксюша

От боли в его голосе можно прослезиться. Нимея отворачивается, сглатывает и прикрывает глаза, чтобы ненароком не расчувствоваться. Только не на похоронах врага, ну уж нет.

– У нас нет выбора, так что, полагаю, все сработает. – Она пожимает плечами, разворачивается на каблуках, делает два шага, а на третий земли касаются мягкие массивные волчьи лапы.

* * *

Мир меняется стремительно. Раз – и рухнула цивилизация, а на ее обломках кто-то радостно построил новую. Если задуматься, так было всегда, но почему-то, только наблюдая за происходящим изнутри, кажется, что затягивает в сумасшедший водоворот, на дне которого огромная промышленная мясорубка, перемалывающая кости и рвущая жилы. Когда в мясорубку попадают

какие-то посторонние люди из учебника истории – это одно, но когда на их месте ты, хочется кричать: «Вот черт, я, блин, только начал жить, вы совсем охренели? Верните все как было! Давайте не сейчас, не со мной…»

Нимея не хотела думать, что станет одной из тех, кого новый мир уничтожит, и даже надеялась, что раз он расправлялся с ее врагами, то это своего рода бронь от неминуемой смерти. Но все идет к тому, что никакой брони и вовсе не существует. Все по какой-то причине равны перед стихией.

Мерзкий, мерзкий Траминер. Нимее он противен, как подыхающий слизень, лежащий на солнце, и, если бы не обстоятельства, она бы давно унесла отсюда ноги.

Когда-то это место принадлежало истинным: так называли себя маги земли. Они были хилым народцем с огромным самомнением. Не могли обойтись без тонны магических артефактов, их заклинания были слабыми и бесполезными, зато истинные имели вековые традиции, слепую уверенность в своем превосходстве и много-много денег, не ударив пальцем о палец.

Три года назад не стало Старого Траминера – черной гнилой страны, заложниками которой были сотни магов, черпающих энергию из воды, воздуха, огня, леса и еще черт знает чего.

Все время Нимея жила в стране, где процветал расизм, и таких, как она, – иных – втаптывали в грязь. И вот революция, бунт, и не стало Старого Траминера. В тюрьме оказалась вся правящая элита. Те, кто был послабее, просто медленно умирали от беспомощности. Они не умели работать, не умели выживать без слуг, магии, артефактов и денег, конфискованных новым правительством. Теперь Траминер принадлежал тем, кто раньше боялся даже нос из дому высовывать. Иным. Во главе стоит Экимец, а в Большом Доме, где раньше сидели важные истинные и писали свои никчемные законы, теперь иные пытаются создать общество, живущее в равноправии и мире.

Свобода.

Счастливая жизнь.

Увы. Нет.

Новый мир обещал столько прекрасных возможностей, а превратился в сущий кошмар, потому что вчерашние пленники системы посходили с ума. Нимея смотрела на то, как разрушаются прекрасные дома истинных магов, что содержали их раньше за бешеные деньги, и процветает разбой на обнищавших улицах. Она снова возненавидела Траминер. Почувствовав свободу, иные решили, что самая лучшая идея – это месть тем, кто унижал их годами. Самая ужасная идея – мстить за месть и губить зло большим злом. Фандер Хардин оказался в тюрьме по той же причине: отмщение. И Нимея могла поклясться, что видела улыбки на губах тех, кто закапывал его тело.

Теперь уже все покинули тюремное кладбище. Над ним стоит тихая осенняя ночь, даже ветер сжалился и утих. Нимея ежится в ожидании напарников, сидя на той самой скамеечке, у которой прощалась с ними два часа назад.

Когда-то тут хоронили аристократов. Надгробия украшают скульптуры и высохшие чаши крошечных фонтанчиков с вычурной резьбой, окруженные черными, блестящими от только что прошедшего дождя оградками и коваными лавочками. Быть похороненным тут – в живописном месте недалеко от океана и траминерского черного леса – было привилегией. Сюда водили экскурсии, чтобы показывать могилы знаменитостей, тут стояли настоящие родовые склепы старинных траминерских семей. Но кладбище стремительно приходило в упадок. Надгробия и склепы сносили, когда требовалось место для очередного почившего заключенного. На месте фонтанчиков и скульптур

стоят воткнутые в землю таблички с выгоревшими на солнце портретами и скупой информацией о мертвеце.

Однако, если не смотреть в сторону новых захоронений, все еще может показаться, что Нимея прикасается к истории. Она борется с желанием встать и прогуляться мимо надгробий, почитать имена, поискать знакомых. Тут не могло быть ее родных. Родина оборотней – Фолье, им нечего делать в земле траминерских аристократов. Для таких, как она, есть отдельное кладбище в районе порта Небиолло, но, быть может, она могла бы найти тут знакомые фамилии своих нынешних друзей?

Забавно, что товарищами Нимеи стали истинные маги из чистых семей, которые когда-то были по другую сторону баррикад. Рейв, Якоб, Листан – лучшие друзья Фандера. Мерзкая компашка старост из Академии Весны, где когда-то Нимея даже не успела окончить первый курс из-за грянувшей революции, стала теперь и ее компанией. Никто не решался называть произошедшее гражданской войной, хотя в чем, в сущности, разница?

От каждого выдоха в воздухе образовывается облачко пара. Одежда кажется неудобной и слишком тесной. Отсутствие ветра не спасает от холода, ботинки промокли. Тишина давит. Дух смерти невозможно не чувствовать. И больше всего на свете хочется уйти, но малодушной или трусливой Нимея не была, а пребывание тут стало вопросом жизни и смерти.

– Нимея?

– Наконец-то! – Она встает навстречу друзьям и сглатывает.

Сейчас? Сейчас.

– Давайте живее, не хочу тут долго торчать. Справитесь без лопат?

– Разумеется. – Якоб манерно кланяется, и его светлые кудряшки падают на лоб.

Якоб, Листан и Рейв встают у могилы друга, переглянувшись.

– Портрет убрать нужно, – роняет Рейв. Ему не по себе. Он переминается с ноги на ногу и смотрит на свежую землю так, будто она сейчас разверзнется и поглотит всех в свои недра следом за Фандером.

Нимея не ждет, что это сделает кто-то из парней, она давно хочет заняться хоть чем-то, чтобы не торчать у могилы столбом в ожидании развязки. Подходит и с силой тянет за погребальный шест. Здоровенный портрет Фандера оказывается у нее в руках, и, замерев на пару секунд, Нимея опускает его на скамейку, не решившись бросить в кусты. Собирает траурные лампадки, цветы, которыми усыпали свежую землю. В памяти воскресают люди, которые принесли сюда эти похоронные атрибуты, становится даже жаль, что приходится тревожить то, что они считали важным.

Пока Рейв, Листан и Якоб, подняв руки, напевно шепчут длинную формулу, состоящую из нескольких заклинаний, Нимея укладывает букеты в аккуратную кучку и никак не может посмотреть на то, что происходит с могилой ее врага.

Парням, кажется, сложно достать гроб из земли с помощью магии, хотя три года назад каждый из них мог бы это сделать не напрягаясь. Все так изменилось, Нимее их даже жаль.

– Нем, мы закончили, – негромко зовет Рейв и отступает, открывая ей обзор.

Идеальные черные фраки парней все в земле, они отряхивают руки и вытирают взмокшие лбы. Магия будто запустила какой-то хитрый механизм: земля пенится, трясется, и черный гроб появляется на поверхности. Почва, рвущаяся наверх вместе с ним, всасывается обратно и спустя пару минут становится совершенно ровной, даже притоптанной, а гроб стоит сверху совершенно чистый.

– Ого, – шепчет Нимея, пока парни самодовольно отряхиваются. – Ну хоть где-то пригодилась ваша великая сила. Может, вам открыть ритуальное бюро?

И все трое, закатив глаза, начинают ворчать, что в Нимее нет ни капли уважения и благодарности.

– Что верно, то верно, – бормочет она, подходя к гробу.

У Нимеи к горлу подкатывает тошнота, потому что встретиться с тем, что там спрятано, совсем непросто.

– Нем? Мы можем сами…

– Вы шутите, девочки? – усмехается она, и это звучит убедительно.