Дом из кожи

Каррэн Тим

– Как тебя зовут, дружок?
– спросил мужчина.

– Я не помню.

На лице человека, по-прежнему, не было ни тени улыбки.

– Зовут тебя как?

– У меня нет имени. Пока...

Человек схватил его и швырнул на машину. Он был очень зол, силен и... жесток. Стэдлер, даже, не знал значения этого слова... "жестокий". Странное слово.

– Знаешь, - сказал мужчина.
– Достало уже. Я уже, блядь, 30 лет в рядах и только тем и занимаюсь, что ловлю хиппарей, психов и уродов.

Этот человек был очень плохой. Пинками он расставил ноги Стэдлера в стороны, а руки поставил на капот машины.

– Имя своё назови, - потребовал он.

Стэдлеру захотелось заплакать. Этот человек злился

из-за того, что у него должно было быть имя, но почему-то не было. Неужели, людям так важны имена?

– Урод ебаный, - сказал мужчина и принялся обыскивать одежду Стэдлера. Вскоре, он что-то нашел.

– Твой бумажник или украл у кого?

– Я... я не знаю.

Мужчина сплюнул на тротуар.

– Чёрт, - процедил он.
– Поглядим.
– Одной рукой он осматривал бумажник, а другую держал на плече Стэдлера.

– Не знаю я своего имени. Не знаю, - раз за разом повторял Стэдлер, из глаз его текли слёзы.

Мужчина пихнул его на машину и вложил бумажник обратно в карман.

– Ну, я выяснил, кто ты, браток. Ты, похоже, обдолбался в хлам, тебя нужно привести в чувство. Знаю я тут одно местечко, неподалеку.

– Кто я? Кто же я?!
– воскликнул Стэдлер.

Мужчина знал, кто он, но не сказал. Я хочу знать, кто я, подумал Стэдлер. Мне нужно знать. Если бы он сказал особое слово, всё было бы в порядке.

– Скажите же, - обернулся он к мужчине.
– Пожалуйста, скажите, кто я.

Тот вздохнул и Стэдлер услышал только одно слово:

– Фенн.

Теперь он вспомнил.

Откровения Доктора Кровь-и-Кости - 5

Я знаю, что такое ад.

Потому что адом был этот город.

Я помню каждый его грязный вонючий уголок. А ещё я знаю о боли, смерти и тьме. Как город смотрел своим огромным слепым глазом на ежедневно творимые на его улицах зверства, так смотрел и я. Я помню юных девушек, умолявших сохранить им жизнь. Они просили меня о пощаде, но обретали лишь горе. В Землях у города не было названия. Он был лишь одним из множества отражений моего или какого-то чужого мира. Он был настолько уродлив, что не мог существовать в нормальной реальности, поэтому оказался здесь. Я слышал, как его именовали Безымянным или Запретным Городом, но у него было истинное название. Сохранилась его история. Несмотря, даже, на то, что некоторые считали, будто, его никогда не существовало. Судя по архитектуре, могу предположить, что когда-то он находился в центральной Европе четыреста или пятьсот лет назад. Но, что за катастрофа перенесла его сюда, я так и не понял.

Это и неважно.

Город был здесь и он стал моим домом. Мы понимали друг друга. Мы оба страдали от черных злых душ и развращенной морали. Мы были сплетены воедино, в некоем своеобразном танце тьмы, словно паразит и носитель, словно любовники в вихре агонии и бесчеловечности. Я убивал невинных ради забавы, дабы скрасить вечную скуку и город заметил меня. Я так и не понял, откуда брались невинные. Время от времени, они оказывались здесь, дабы подпитывать горящее пламя Земель. Я решил, что этим объяснялись пропавшие без вести в моем мире, или исчезновение целых народов.

В Землях меня знали, как Доктора Бритву. Вероятно, другие мои звания трудно адекватно передать. Своё прозвище я получил из-за своего орудия: опасной бритвы, отлично подходящей, чтобы резать глотки. Происхождение слова "доктор" так и осталось для меня невыясненным. Мне это нравилось. Когда меня спрашивали, я говорил, что я патологоанатом. И это было не так уж далеко от истины.

В

городе я занимался тем, что старательно переписывал и разбирал формулы и символы. Сделать это было не так уж просто, учитывая их безумную своеобразную логику. В Землях, казалось, прошли недели, но, на самом деле, несколько лет промелькнули и исчезли, как песок сквозь детские пальцы. Я был близок к решению, но полученные мною формулы и уравнения не поддавались формальной логике. Однако с помощью математического анализа и дифференциальных вычислений у меня начало получаться. Каждый новый день приближал меня к спасению из этого кошмара.

Когда я был всего в шаге от решения, о моих увлечениях узнали. Выбраться пытались многие, но, внезапно, среди них оказался человек, практически решивший загадку тысячелетий. Когда они явились украсть мои труды, я уже ушел. Винить в этом стоило только меня самого. Слишком многие видели мои расчеты, слишком многих я просил о помощи. Помощь я получил, но вместе с ней, всем стало известно, что я нашел ключ к спасению. Полагаю, такое часто бывает, когда делишься чем-то со случайными людьми. Но они так и не узнали, что я провел несколько лет за расчетами. Я бы им не позволил. Пока они боролись и уничтожали друг друга, я шел к своей цели.

Я вышел из своего жилища в доме, называвшемся Преториус, и исчез во тьме города, задолго до их появления. Я затерялся в закоулках, в поисках особого борделя, где, по слухам, проститутки умели доставить удовольствие с помощью математических формул из четырехмерной физики. Бордель этот располагался в мрачном районе города под названием Зона. Немногие отваживались туда заходить. Поговаривали, что само пространство там было изменено в результате экспериментов проституток с чужеродной геометрией. Однажды туда войдя, можно никогда уже не выйти и вечно блуждать в завихрениях пространства и времени, созданных этими шлюхами.

Долгими часами я бродил, вглядываясь во тьму и прислушиваясь к шагам за спиной. Вскоре, я остался один и понял, что, наконец, оказался на месте. На город опустился удушливый туман, с неба капала морось. Я находился в совершенно чужеродной местности и волновался, как в первый день появления в Землях. Я блуждал по улицам в каком-то гипнотическом ступоре, напуганный и взволнованный. Туман, словно толстое, сотканное из множества кусков, одеяло, впитал всё вокруг, изменил, превратил в нечто ещё более безумное и чуждое. В тумане я слышал голоса, но не видел лиц. Видел лица, но не слышал голосов. До меня доносился истеричный смех и жалобные всхлипы. По улицам расползался бледный дым, окрашивая всё вокруг в одинаковые серые цвета. Я начал избегать теней и их острых, как бритва, краев. Казалось, они искали меня. Здания, возвышавшиеся вокруг меня, были старыми, похожими на мавзолеи, строениями из серого, щербатого камня. Они взмывали в небо под причудливыми углами и исчезали в тумане. Их зловещее однообразие заставило меня трепетать.

Казалось, я затерялся в этих землях мрака и отчаяния.

Каждый квартал приветствовал меня угрюмой пустотой.

Я подумал тогда: Доктор Бритва, боюсь, ты смертельно ошибся. Ты попал туда, откуда нет никакого выхода.

Меня охватила паника. Я больше не мог ей сопротивляться. Мне казалось, страх мне неведом, как неведома любая другая человеческая эмоция. Я ошибался. Я побежал, я бежал по улицам, выбирая направление, которое считал правильным и избегая мест, которые казались мне заброшенными. Ничего не изменилось. Накрытые тяжелым туманом улицы и переулки выглядели копиями друг друга, а все здания были серыми одинаковыми нагромождениями камня.