Дом Кобылина
Шрифт:
– Здрав будь отец, ты сегодня искал со мной встречи?
– Да, сын. Как твоё здоровье, как служба? – поинтересовался Фёдор.
– Спасибо, отец. Я жив, здоров. Сегодня вышел без епанчи, камзол новый выдали в честь праздника. Сейчас салютуем простым пушечным выстрелом. Вечером же будет тако-о-й фейерверк! Приходи смотреть. Всего сказать не могу. Служу честно, всё идёт своим чередом.
– Хочу тебя предупредить, сын… Несгода была большая с твоим тёзкой Василием сыном Кобылиным. Слыхал.
– Слыхал, отец. Слух об этом был в нашем квартирном расположении. Как-то всё сошло на нет само собой. Ребята потом этот казус в шутку обернули, прости господи.
– Тёзке твоему уже не до смеха. Одно утешает. пожил в три разы больше твоего. Видишь сын, к чему приводит длинный язык. А пьяный язык тем паче зол. Смотри, впредь не делай таких же глупостей. Обещай мне. Божись теперь, я должен быть
– Батюшка, вот те крест! – Василий осенил себя крестным знамением. – Таких проступков не допущу никогда. …Тёзка! А кто он нам? … Когда везде любопытные глаза и наушничают, доносят, умею я свести беседу к пустому, слежу за речью тщательно.
– То-то же. Молодца. Я не знаю кто он. Сказаться может очень дальняя родня. Ни у кого из нас, детей, не было второго имени. Нам повезло, что у нас вообще было какое-то имя. К тому времени, как моя матушка созрела для того, чтобы назвать одного, уже был на подходе другой.… Держи вот это, – Фёдор протянул сыну свои серебряные часы. – Носи, помни старика; мне уже они ни к чему.
– Да что ты, отец, – растрогался Василий, – рано тебе ещё звать костлявую. Василий не знал, что и ответить. Согласиться со словами отца? Но как? Он не хотел даже в мыслях этого допускать.
– Стар я стал, сын. Недолго мне осталось. Носи часы, вспоминай меня чаще, когда и ты состаришься, передай их потомку, да помни мои наказы.
Василий обнял отца, глубоко вдохнул влажный невский воздух и пошёл к своим солдатам, проталкиваясь сквозь толпу народа, собравшуюся на набережной.
ГЛАВА 16 Кончина Петра Великого
На галере, управляемой лично Петром, «при пушечных салютах и колокольном звоне» святые мощи были доставлены в Александро-Невский монастырь, в новую церковь Св. Александра Невского, освященную в тот же день. После этого на Неве была устроена богатая иллюминация.
В 1725 г. в Петербурге был устроен последний новогодний фейерверк эпохи царствования Петра Великого. На центральном щите был изображен «летящий Сатурн с крылатыми часами на голове, косой в левой руке и рогом изобилия в правой». Надпись гласила: «Боже благослови. Генваря 1. 1725». Пётр Великий скончался 28 января 1725 года. Кроме Екатерины и ее дочерей, оставались разведенная жена Евдокия и дети царевича Алексея, Петр и Наталья; живы были также дочери его брата Иоанна, Екатерина, Анна и Прасковья. Незадолго до смерти Петр попросил бумаги и написал только: "отдайте всё…"; потом он велел позвать дочь свою Анну Петровну, чтобы она писала под его диктовку; но когда она подошла к нему, он уже не мог говорить. В ночь с 27 на 28 во дворце собрались сановники, князья Репнин, Голицын, Долгорукий стояли за право внука, то есть за сына царевича Алексея; Меншиков, Толстой – за Екатерину; их сторону взяли Бутурлин и Апраксин. Сторону Екатерины держали и влиятельные члены синода, Феодосий Псковский и Феофан Новгородский. Перед рассветом в углу залы оказались офицеры гвардейских полков, сторонники Екатерины. Барабанный бой обоих полков гвардии, собравшихся вокруг дворца, заставил прекратить спор. Екатерина признана была императрицей, в силу двух актов 1722 и 1724 годов. В 1722 году издан был закон «Правда воли монаршей», по которому назначение наследника зависело от воли императора; в 1724 году Екатерина, как сказано в совокупном манифесте сената и синода, удостоена была короной и помазанием за её «к Российскому государству мужественные труды». Жизнь, тем временем, шла своим чередом. В 1725 году императрица Екатерина I отправила чрезвычайным послом в Китай иллирийского графа Савву Владиславовича Рагузинского, заключившего в том же году Буринский договор, а уже в следующем, измененный и ратифицированный под именем Кяхтинского, в котором среди прочего было прописано в 10 статье правило «…касательно пограничных споров и грабежей» на приграничных территориях. Вызванные из-за границы, по велению Её Императорского Величества академики не застали уже в живых императора Петра I, и академия открылась, под президентством Блументроста. Первое заседание было 12 ноября 1725 года, а 27 декабря того же года состоялось торжественное заседание в присутствии императрицы Екатерины I Алексеевны. Императрица оказывала особенное покровительство академии; сверх назначенного Петром штата отвела помещения, нередко посещала заседания академии. В том же году, по указке светлейшего князя Меншикова, Екатерина Алексеевна подписала указ, устанавливающий последовательность в наследовании боковых линий и в котором было отвергнуто право представления: если старший сын умирал ранее отца, оставляя, в свою очередь, сына, наследником делался не этот последний, а его
После внезапной кончины Петра I многие его начинания получили продолжение, но скорее по инерции, потому что Екатерина Алексеевна, светлейший князь Меншиков, фельдцехмейстер Миних всецело были захвачены борьбой за власть и мало внимания уделяли развитию русской промышленности и оружейного дела. При Екатерине I учреждена была кавалергардия, и, кроме того, к составу гвардии причислен лейб-гвардии батальон, находившийся в Москве и составленный из неспособных к службе чинов гвардейских полков. До середины тридцатых годов практически ничего не было сделано для расширения оружейного завода в Туле, не было улучшения станков и механизмов, не было и увеличения их количества.
ГЛАВА 17 Рьяный служака Василий Кобылин
3 февраля 1727 года Семён Салтыков был произведён в генерал-лейтенанты и осенью того же года принял активное участие в свержении светлейшего Алексашки Меншикова. 7 сентября молодой император Пётр II объявил гвардии, чтобы она слушалась только его приказов, которые он будет передавать ей через Семёна Салтыкова и Григория Юсупова, а на следующий день Салтыков объявил Меншикову об его аресте и ещё через два дня сообщил ему о лишении чинов и орденов. За точное выполнение приказа Салтыков 11 октября 1727 года был произведён в подполковники лейб-гвардии Преображенского полка и назначен командиром этого полка. Василий Кобылин так и оставался неженатым, бездетным капралом, – рьяным служакой.
Анна Иоанновна в первые дни своего царствования явила ряд милостей кавалергардам. 26 февраля 1730 года императрица пожаловала им не в зачет полный месячный оклад жалованья; указом Сената 18 июня повелевалось «впредь на содержание того корпуса деньги отпускать из той коллегии (военной) полную сумму, не причитая к оставшимся в том корпусе деньгам, понеже от того корпуса показано, что остаточные деньги употребляются в том же корпусе на покупку лошадей и на прочие расходы»; в течение 1730 года 4 кавалергарда пожалованы в вице-капралы с производством в майоры и 34 произведены из поручиков в капитаны; тогда же жалованье кавалергардов сравнено с жалованьем гвардейских офицеров, причем положено 48 кавалергардам «против рангов» состоять в капитанском чине, а остальные 24 – в чине поручиков армии.
Пока формировалась Конная гвардия, кавалергарды продолжали исполнять обязанности своей придворной службы. До нас дошли сведения о месте расположения кавалергардов при приеме иностранных чрезвычайных посольств. 26 января императрица давала торжественную аудиенцию китайскому посольству, а в марте – турецкому. Кавалергарды «с ружьем» в обоих случаях стояли в Тронной зале, от дверей до половины залы. «У аудиенц-залы послов встретили два камергера и поручик кавалергардов, тоже расставленных шпалерами от двери до первой балюстрады залы; с этого места уже в глубине залы можно было видеть Её Величество восседающей на возвышенном троне, к которому вели шесть ступенек… Её Величество являлась во всех царских регалиях: на голове её надета была корона, на плечах – императорская мантия, украшенная драгоценными каменьями. Скипетр и держава лежали возле нее на отдельном столике».
31 декабря 1730 года издан указ об учреждении лейб-гвардии Конного полка, но только 23 июня 1731 года последовал указ о расформировании Кавалергардского корпуса. При этом 80 строевых лошадей, амуниция на 78 человек и 3941 рубль казенных сумм сданы в Конную гвардию. Пятеро кавалергардов переведены офицерами в Конную гвардию, один (Георг Гоудринг) – в Измайловский полк, остальные определены или в армейские полки (33 чел.), или в гражданскую службу (13 чел.). Большинство переведенных как в армию, так и в гражданскую службу были повышены чинами, причем императрица оказала еще следующую милость: назначенных в армейские полки при командировании в Низовый корпус велено было «обойти две очереди, кроме капитана Александра Юшкова, пожалованного майором в полки в Низовый корпус, которого немедленно отправить». Есть основание предполагать, что правительство зорко следило за «раскассованными» кавалергардами и в особенности не желало, чтобы они оставались в Москве. Рьяный служака Василий Кобылин опять не был отмечен.