Дом, который будет ждать. Книга 4
Шрифт:
Но всё в этом мире имеет свойство заканчиваться. Завершился и наш кошмарный забег по кажущемуся бесконечным коридору. Сначала впереди едва заметно посветлело, а затем стал виден выход с тайных путей. Постепенно из маленькой точки он превратился в чётко видимый проход, и толпа мертвецов за нашими спинами разочарованно взвыла, а затем отступила в густой мрак.
Тут фиал в моих руках начал мигать, словно сердце старика, которое рвано трепещет, прежде чем замереть окончательно. Я вложил все силы в последний рывок и буквально вывалился наружу, рухнув на холодную землю, которая показалась мне желаннее любой
И вдруг я резко сел, хотя больше всего мне хотелось не шевелиться и дать себе отдохнуть. Но я вдруг осознал, что за несколько минут до выхода, уже когда впереди сияла свобода, я перестал ощущать связь с Минни. До этого момента я всё время чувствовал, что она идёт за мной, так как шарф, которым мы были связаны, то слабел, то натягивался. И вдруг это прекратилось, но я был так занят тем, чтобы успеть добежать до выхода, что не обратил на этот момент никакого внимания. Со стоном я поднялся на ноги, и вдруг увидел, что из чёрного зева тайного хода, пошатываясь, вышла монахиня, сжимавшая в руке почти погасший фиал. Она устало улыбнулась мне и, прислонившись к скале, медленно сползла на землю. Я подбежал к ней и с облегчением убедился, что это просто обморок. Это ей просто повезло, что уже был виден выход, потому что шарф мог перетереться раньше, и тогда никто не знает, сумела бы она выбраться или нет.
Но меня ждал очередной сюрприз: присмотревшись, я увидел, что шарф не перетёрся, как я предполагал, а был аккуратно развязан. Не понял. То есть она что – добровольно отвязала себя? Но зачем? Какой в этом смысл?! Если бы её фиал погас раньше, мертвецы просто растерзали бы её. А я даже не заметил бы. Что за нелепое самопожертвование? Как же они меня бесят, просто передать не могу! И, если быть откровенным хотя бы перед самим собой, причина этого раздражения кроется в том, что я прекрасно понимаю: я на подобное не был и не буду способен. Никогда.
Пока я размышлял, выгодно мне или нет то, что Минни готова пожертвовать ради меня всем, в том числе, как оказалось, жизнью, она негромко застонала и открыла глаза.
– Зачем ты это сделала? – неожиданно для самого себя спросил я, хотя ещё минуту назад вообще не собирался затрагивать эту тему. – Это был нерациональный и бессмысленный поступок.
– Возможно, – она устало прикрыла глаза, – но ты никогда не думал, что не все поступки основываются на рациональности? Иногда их причина кроется совершенно в других областях.
– Любое решение должно базироваться на логике и анализе потенциального результата, – сказал я, ни секунды не сомневаясь в собственных словах, – всё остальное лишено всяческого смысла. Эмоции, если они не подконтрольны разуму, – это источник лишних проблем.
– Бедный мой мальчик, – еле слышно прошептала монахиня, не глядя на меня, – как же ты живёшь-то с таким пустым сердцем? Неужели тебе не холодно?
– Не трать понапрасну красноречие, – отмахнулся я, так как продолжать обсуждение моих моральных качеств мне хотелось сейчас меньше всего. – Я такой, какой есть, и, поверь, меня абсолютно всё устраивает. И если тебе кажется, что ты сумеешь меня изменить, то должен тебя огорчить – ничего не получится.
– Я и не собиралась, – Минни пожала плечами, – и пошла с тобой не для
– А для чего? – мне действительно было интересно.
– Ты чужой в этих местах, – спокойно ответила монахиня, – не знаешь местных порядков и особенностей. Со мной тебе проще будет проникнуть в обитель, особенно если по той или иной причине ворота окажутся закрытыми.
– Думаешь, всё настолько плохо? – обсуждение текущих вопросов казалось мне гораздо уместнее рассуждений ни о чём.
– Всегда лучше предполагать худший вариант развития событий, тогда любой положительный момент всегда будет казаться приятным сюрпризом, – скупо улыбнулась Минни.
– Разумный подход, – я решил, что сейчас самым правильным будет сделать вид, что никакие сложные и не слишком приятные моменты просто не были озвучены. Так будет гораздо рациональнее и удобнее для всех. Мы сейчас исключительно двое попутчиков, связанных общей непростой задачей, не более того.
Поднявшись на ноги, я огляделся: выход с тайных троп был неплохо замаскирован. Узкая расщелина в сплошном скальном массиве выходила на небольшую каменистую площадку, заросшую по периметру какими-то достаточно высокими колючими кустарниками. Они надёжно скрывали её от любопытных или просто случайных взглядов.
Оставив Минни отдыхать и искать в сумках еду для небольшого перекуса, я подобрался к кустам и осторожно раздвинул ветки. Передо мной расстилалась бесконечная равнина, плоская, как стол. Когда мы в прошлый раз ехали из обители до трактира, она не казалась мне такой огромной. Наверное, сейчас сказывалось то, что я оглядывал местность с высоты.
Вдалеке невнятным пятном темнел лес, совершенно не такой, к какому я привык. Издали он казался тёмно-зелёной кляксой, закрывающей весь северо-запад унылой равнины. Я знал по старым книгам, что леса в Ирме исключительно хвойные, густые, практически непролазные. Их немного, но они представляют собой почти непреодолимую преграду на пути неподготовленного путешественника. Будем надеяться, что у монахини есть какой-нибудь хитрый приём, который позволит нам беспрепятственно миновать колючий лес.
– Обитель находится за лесом, – раздался за моим плечом голос Минни, – точнее, она почти примыкает к нему с запада. У нас есть два пути: мы можем обойти лес по кромке или попытаться пройти лесными тропами и сэкономить два-три дня.
– Очередные тайные пути? – невесело усмехнулся я, не поворачиваясь. – И ты выступишь в роли Шегрила?
– Надеюсь, они окажутся более гостеприимными, – без улыбки ответила женщина, – хотя меня кое-что смущает.
– Что именно? Меня вот, например, смущает абсолютно всё.
– Обычно в это время Ирманская пустошь бывает достаточно оживлённой: сейчас много травы, и здесь, как правило, полно стад, которые пасутся даже на небольшом расстоянии друг от друга. Пищи хватает всем, сейчас для этого самое удачное время. Но равнина пуста, я не вижу ни одного даже самого маленького стада.
– Может, они уже съели всю траву и ушли искать местечко получше? – попытался пошутить я, хотя после слов Минни опустевшая равнина стала казаться мне опасным местом.
– Вряд ли, – не приняла моей шутки монахиня и с неприкрытой тревогой добавила, – и я по-прежнему не могу дозваться никого из сестёр, и это мне очень не нравится.