Дом, который сломали…
Шрифт:
Да-да, друзья мои, именно так я тогда и подумал: “…картину единения родственников”, и сейчас вы поймете: почему. Дело в том, что, насколько я знаю свою родню, чета Подлецовых недолюбливает семейства Завидовых и Негодяевых, а те, в свою очередь, платят ей той же монетой. Кроме того
(что меня всегда удивляло),
даже между собой Негодяевы и Завидовы не очень-то ладят, хотя, казалось бы, между родными братом и сестрой должны устанавливаться вполне доброжелательные отношения… Так вот, именно поэтому в тот момент я и подумал, что являюсь свидетелем единения
Однако лежа в темноте рядом с Дашей, я вдруг подумал, что что-то здесь не чисто. Как я вам уже говорил, я не слишком люблю задумываться над всякого рода загадками – у меня от этого начинает болеть голова. Но над этим эпизодом я всё же задумался, и вот к каким выводам я пришел, друзья мои: для того чтобы примиряться семействами, моим родственникам вовсе не обязательно было забираться в заросли малазийского гороха. Вы согласны со мной? Более того, забираться в заросли малазийского гороха – дело хлопотное и, скажу я вам, трудное; и тот, кто все-таки лезет туда, больше похож на заговорщика, который не хочет, чтобы его увидели и узнали о его планах, чем на добропорядочного главу семейства, коими и являются мои кузены.
Таким образом, полежав и подумав еще, я решил, что мои родственники, обрамленные двухметровыми зарослями гороха, больше напоминали заговорщиков, чем людей, решивших положить конец прохладным родственным отношениям. И еще я вспомнил такую деталь: за последние годы мои кузены – двоюродные, троюродные и четвероюродные – прилетали ко мне не чаще двух-трех раз за один год, причем никогда не больше одного семейства за раз. А сейчас целых три семейки собрались в Поместье-ТриДэ, как будто притянутые сюда каким-то загадочным магнитом… И вот тогда, лежа в кровати, я и подумал: а действительно, почему они все прилетели сюда?
Я снова припомнил все события, происшедшие в нашем Поместье, начиная с воскресного вечера, когда к нам приехал мой дядюшка, и кончая сегодняшним вечером, и…
И тут меня осенило! Меня словно камнем ударило, потому что я понял: мои дражайшие родственнички прилетели сюда вовсе не для того, чтобы любоваться физиономиями старины Дениса и его женушки – они прилетели в Поместье-ТриДэ потому, что здесь был дядя Коля!
Я еще раз вспомнил всё то, что мне было известно о дяде – а вы узнаете об этом в следующей главе, – и мысленно кивнул, соглашаясь с собой: все мои родственники прилетели сюда именно потому, что в воскресенье вечером в Поместье-ТриДэ приехал наш дядя!
Глава четвертая: Среда, 9 августа
Моя идея о том, что именно дядюшка превратил Поместье-ТриДэ в то место, к которому, словно мухи на мед, с головокружительной скоростью слетались члены нашего родового дерева, полностью подтвердилась в среду, когда в десять утра над нашим Поместьем со слабым жужжанием зависли еще три летающих дома, буквально нашпигованные моими двоюродными братьями и племянниками. Три родных брата: Стас, Глеб и Влад Нехорошевы со своими женами и детьми – общим числом около двадцати человек – готовы были десантироваться на Поместье-ТриДэ, и их вопли типа:
– Здорово, Денис!..
– Как поживаешь, братан?..
– Старина, дай посадку!..
сотрясали воздух над нашей Долиной подобно пушечным выстрелам…
Когда я выскочил из дома и увидел это зрелище, то, честно скажу, сначала попросту испугался и не знал,
И мои опасения были вполне обоснованными! Я ведь забыл вам сказать, что еще вчера днем мои троюродные племянники весело промчались по зарослям малинника, в результате чего у меня возникли большие сомнения в том, что в ближайшие недели нам с Дашей удастся набрать хотя бы литр малины с этих кустов… Но уже через четверть минуты во мне вновь взыграли мои родственные чувства
(а они всегда были сильны, и я не знаю: хорошо это или плохо?),
и я дал “добро” на посадку братьям Нехорошевым. Ведь, согласитесь, не мог же я в этом им отказать?
Однако главное событие этого дня состояло вовсе не в том, что в Поместье-ТриДэ прилетел клан Нехорошевых – хотя и это было, без сомнения, важным. Гораздо важнее, на мой взгляд, описать то, что сделал мой дядюшка после того, как три домолета прилепились к нашему особняку. И вот этим-то я и собираюсь заняться в данной главе.
Итак, слушайте…
* * *
После того как три летающих дома прилепились к нашему особнячку – два с южной и северной стороны, а третий дом – сверху, на летушку четы Подлецовых
(ведь вы должны помнить, что непосредственно к нашему особняку могло подцепиться не больше пяти домолетов),
в Поместье-ТриДэ воцарилось настоящее вавилонское столпотворение. Мы с Дашей стояли в трех метрах от крыльца, а вокруг нас кружилось целое море родственников – тридцать пять или тридцать шесть человек
(я так и не смог установить точного числа, потому что младшие Нехорошевы метались из стороны в сторону и не давали себя сосчитать),
и только двенадцать из них были взрослыми! Это был самый настоящий кошмар: вокруг стоял такой визг
(почему-то все дети моих родственников оказались не старше семи-восьми лет),
что я лишь с трудом расслышал, как Стас Нехорошев – самый старший из братьев – прокричал в мою сторону:
– Дорогой брат Денис, помнишь в прошлом году…?
Ну, и всё в таком роде… Я думаю, вы уже догадались, что кричал он почти то же самое, что говорили Антон и Арнольд в понедельник и вторник? И честно говоря, я не знал, как же мне поступить в тот момент: рассмеяться идиотизму сложившейся ситуации или просто заплакать.
На секунду у меня даже мелькнула идея сбежать от этого сумасшествия в дом Сэра Уилтона Третьего и провести этот день, спокойно попивая чаек и перебрасываясь картами с Сэром Уилтоном… Но потом я решил, что если я сделаю это, то Поместье-ТриДэ окажется в полной власти моих родственников, и они превратят его в руины за считанные часы. Дом не мог обойтись без хозяина, поэтому я лишь уныло кивнул Нехорошеву и без всякой надежды в голосе спросил у жены, есть ли у нас еще что пожевать? К моему удивлению, Даша ответила, что пока что имеется. Я еще раз обвел мрачным взглядом толпу из орущих племянников, кинул взор на наш слегка покривившийся особнячок, который с шестью налипшими на него домолетами напоминал теперь странный конструктор, а потом…