Дом мой или шанс №2. Книга 1
Шрифт:
– А может мне к Нимфам податься? Спросил я с серьезной миной.
– Ах ты! Бабник ты эдакий! И Шерри набросилась на меня громко смеясь и пытаясь достать меня, маленькими кулачками.
– Вот они обрадуются! Особенно Злата! Та вообще с тебя глаз не сводит! Ты думаеш она просто так тебя защищать вызвалась?
И я наконец улучшив момент, схватил мою Шер, в охапку и прижал к себе, не давая пошевелиться.
– Ой пусти! Ты меня задушиш! Пискнула она здавленно.
Отпущу если даш добро! Продолжал я игру.
Да хоть к Молокийцам иди! Там тебе будут рады! Они тебя там всему научат!
– Я создам свою партию! Сказал я, притихшей девчонке. И назову ее в твою честь ! И вступать в нее смогут лиш те кто умеет лепить пельмени, и готовить борщь украинский! И еще, туда будут приниматься только такие красивые и замечательные девушки как ты!
– Таких много! Загрустила она вдруг. Кругом, одни красотки!
– Но такой как ты больше нет! Поверь! Вновь прижал я ее к себе, поглаживая по волосам.
– Я хотел бы что бы ты всегда была со мною рядом! Но сейчас, это увы пока невозможно! Так что, предлагаю отложить бракосочетание, до утрясания всех, в том числе и жилищных вопросов, несчастного жениха!
– Несчастного? Спросила как-то задумчиво Шерри.
– Ты Ал будеш очень счастливым человеком! Я знаю точно! Так что, вот это все, просто временные трудности! А их мы легко сможем преодолеть сообща! Не так ли? Поэтому я просто остаюсь здесь, а Приторий пусть сам разбирается сосвоими проблеммами!
– Я понимаю дорогая! С милым рай и в шалаше! И все такое, но бросить все я тебе не позволю! Как бы мне этого не хотелось! И решив переменить тему, спросил: - А что, ты действительно давно собираеш суть всего? Я вот пробовал несколько раз, так вот, мне не ясно, на какой стороне собирать, на черной, или на белой? И подойдя к шквфу, достал из тайника, тот самый серый чемоданчик, и коснувшись верхней крышки, раскрыл его.
Шерри, умница, поняла что я не готов сейчас к серьезному разговору, приняв это как данность, быстро помогла мне разложить на столе, основу, и кстати, положила ее белой стороной вверх, а затем, сноровисто стала кидать на эту плоскость кубики, доставая их целыми пригоршнями, из оббитой бархатом внутренности чемодана.
Этот день прошол в каком-то угаре, от удачно завершившегося суда, и максимально снисходительного приговора, так что уснул я довольно быстро, и спал почему-то совсем без сновидений.
А на утро, решив-таки принять совет моей Шерри, отправился, на прием к Светоносному.
Спустившись на лифте на первый уровень, где располагалась резиденция Тимохи Лукина, , я зайдя в приемную, и поймав на себе несколько заинтересованных взглядов, находившихся тут по своим делам сборщиц, одетых весьма вызывающе, стал ждать своей очереди.
Светоносный принял меня примерно через час, и долго распрашивал меня, почему я вдруг решил стать сборщиком, и как по моему нужно работать с набором сути, и еще о многом другом. А когда наконец его любопытство было полностью удовлетворено, и я взмыленный как после допроса с пристрастием, вышел из огромного, шикарно отделаного белым мрамором, и хрусталем кабинета, миленькая, полногрудая и длинноногая секретарша, томно кося на меня синим глазом, выдала, новоиспеченному сборщику, Алексу Некоему, нагрудный житон,
– Мы очень рады, вступлению в наши ряды такого прекрасного юноши как вы! Мне кажется, вы далеко пойдете! Помяните мое слово! Глаз у меня наметанный! Я здесь еще с самого начала, так что, успехов вам, и да хранит вас дом от всех бед!
Затем, объяснив мне, что я должен дальше делать, и куда идти, передала меня на руки симпатичной, брюнетке, с восточной внешностью, представившейся как и ожидалось, восточным же именем Гульнар.
Мы поднялись с ней на пятый уровень, где я был представлен, целому комитету, в юбках, который долго разглядывал меня со всех сторон, как коня на базаре, едва в рот не заглядывая, и задавая глупые вопросы, типа: С кем я планирую жить, и скольких жен собераюсь иметь? Какие девушки мне нравятся, и так далее, так что я слегка разозленный, и помятый, от этих похотливых взглядов, решив-было что с меня довольно, уже собрался покинуть это странное сборище, как тут, видно почувствовав что-то, эти курицы, перестав вдруг кудахтать, повели меня, к главному, местному завхозу.
Эта Суровая барышня, выдала мне, целый ворох различного тряпья, из-за которого я невидел дороги возвращаясь к себе, так что если бы не любезная помощь, Гульнар, я врядли бы все дотащил без потерь.
– Везет мне на хозяйственных девок! Подумал я, глядя как Гульнар оттеснив меня в сторону, ловко управляется с бельем.
Мне было выдано, целых пять, перемен одежды, естественно, совершенно белой, точно, сшитой из обычных простыней, и целую кипа постельного белья. Восточная красавица, быстро рассовав все по полкам, и застелив мне постель новым одеялом, как-то странно глянула на меня.
Если она думала, что я тут же и отблагодарю ее, принятым здесь по слухам способом, то она сильно заблуждалась. Я зделав морду кирпичем, мол я не я , и лошадь не моя, вежливо поблагодарил, за помощь, криво улыбнувшуюся на это Гульнар, и прикинувшись буд-то мне нужно срочно бежать, шагнул в коридор.
Так что выйдя, с ней и проводив ее до лифта, я зделав круг, вернулся в свое новое жилище.
Комната за последнее время, все больше стала приобретать жилой вид, застеленная свежим бельем кровать, узорчатая скатерть на столе, полотенца в душевой, короче, все необходимое имелось. Так что, можно было начинать новую жизнь, с чистого, так сказать, белого ... балахона.
23
Созвонившись вечером по общалке, с Шерри, и договорившись встретиться с ней в парке, натянув свой новый пододеяльник, то-есть, белый балахон, в котором я стал похож на юного патриция, прогулявшего отцовское-имение, и потому вынужденного обитать с чернью, спустился вниз. Со мной в лифте, ехало еще несколько, таких же патрициев, которые недобро поглядывали на новообращенного, видно принимая меня за будущего конкурента. С ними было несколько, одетых так же в белые туники, симпатичных девчонок, которые явно были не прочь познакомится по ближе с новеньким, однако я не горел желанием, заводить новые знакомства, так что к концу поездки, у уставших строить мне глазки, и едва от этого не окосевших дамочек, интерес ко мне угас.