Дом на цилиндрах
Шрифт:
— Ты там угоришь. Выбирайся, если можешь! — закричал я, опять склоняясь над туманящейся, словно из сказки про чан волшебника или какого-нибудь алхимика, поверхностью. Как оказалось, сделал это совершенно напрасно — скрюченная рука Андрея, появившаяся из ниоткуда, чиркнула меня ногтями по руке и лишь по счастливой случайности не увлекла за собой в колодец на расправу. И здесь я подумал, что если то существо, в которое превратился мой друг, всё-таки выберется на поверхность, воспользовавшись моим советом, то одолеть и его, и пожар одновременно у меня не получится точно.
— Удачи! Надеюсь, увидимся! — тем не менее крикнул я и тут увидел какое-то движение вдали.
Стерев рукой обильный пот с лица и стараясь успокоить дыхание, чтобы не глотать слишком много дыма, я смотрел, как где-то там, подсвеченная, словно на выставке, стоит
— Нет, я выберусь и обязательно найду этого Хельмана. Пока не знаю как, но ради этого, думаю, стоит побороться за жизнь… — бормотал я, и это, казалось, придавало дополнительные силы.
Ограда уже рухнула и полыхала странными фигурами, напоминающими причудливые иероглифы. Я перепрыгнул непроходимый пылающий участок и вышел за пределы дома. Даже не верилось, что ещё прошлым вечером я прилагал такие неимоверные усилия, чтобы сюда добраться и радостно встретиться с Андреем. Наши разговоры и игры теперь почему-то казались произошедшими много лет назад — возможно, даже не в этой жизни. Скорее всего, моего друга здесь никогда и не было, а то, что я за него принял, было ужасающим монстром, истинное лицо которого я увидел только сегодня ночью, высвеченное очищающим огнём. Может, именно поэтому пожар так стремительно и неожиданно добрался сюда, чтобы чудовище не успело дотянуться до меня и убить, хоть теперь всё вокруг и выглядит, как будто я бреду по самому настоящему аду.
К ставшему уже привычному и воспринимаемому больше как фон гулу стали примешиваться какие-то звенящие и шелестящие звуки. Хотя я твёрдо решил не отрывать взгляд от пожарной машины, боковым зрением заметил, что нечто происходит справа и слева. Это невольно вынудило обратить внимание на новую опасность. В первый момент мне показалось, что огонь буквально распирает лес и тот, не находя себе места, сдвигается всё ближе, чтобы поглотить всё поле. А потом сообразил, что, возможно, под действием температуры, из леса вылетают огромные деревья, сталкиваются друг с другом в воздухе и рассыпаются со всё угрожающей близостью ко мне. Их пылающие стволы, словно гигантские факелы, казалось, заставляли с новой силой бушевать огонь там, где тот начал понемногу затухать, уничтожив небольшой слой сухой травы. Нет, конечно, на самом деле всё это происходит на значительном расстоянии от меня, и пожар проник в дом исключительно по земле, но, казалось, что каждый раз стволы отлетают всё дальше и словно парят в дыму, где, подхваченные ветром, способны преодолеть любое расстояние.
Я постарался прибавить шаг и снова сосредоточить всё своё внимание на пожарной машине. К счастью, она оказалась на месте и продолжала как ни в чём не бывало заниматься своим делом. На фоне вспышек огня, бегущих к горизонту, пространство перед ней выделялось необычайной чернотой и задымлением — видимо, всех возможностей техники хватало только на это. Но раз так, то где же вереницы машин и борьба со стихией? Оступившись, я чуть было не упал в очередное пространство, охваченное огнём, но вовремя отклонился и отделался всего лишь опалённой ногой. Только сейчас я обратил внимание, что иду абсолютно голый, — как и выпрыгнул из кровати. Конечно, при этих обстоятельствах подобное вряд ли имело значение, а пожалуй, даже спасло от возгорания, однако чувствовал я себя от этого очень незащищённым и как бы предоставленным на растерзание природы.
Дым становился всё гуще, и огонь начал словно перебегать от одного горящего участка к другому по перекинутым кем-то замысловатым дорожкам. Это таило новые опасности, и нельзя было с уверенностью судить даже о чернеющем сейчас передо мной клочке — в любую секунду и он мог превратиться в яркий факел. Огонь был словно живой: пульсировал, деловито охватывал всё новые места и, казалось, не оставлял шанса ничему живому быть непричастным. Но с мной-то, к счастью, пока всё было в порядке.
И тут вдруг что-то изменилось. Сначала я не мог сообразить, что же именно, а потом, с упавшим сердцем, начал вглядываться в то место, где мгновением раньше стояла подсвеченная пожарная машина. Теперь в том направлении сквозила только темнота, но невозможно было разобрать, находится там всё ещё что-то или нет. Однако и сам большой участок черноты дарил надежду и уверенность, что, по крайней мере, всё это не было иллюзией. От него практически не валил дым, и ориентир выглядел очень обнадёживающим, правда, без надежды на присутствие людей, одиноким и каким-то даже брошенным.
Надеясь, что, возможно, просто что-то случилось с подсветкой и некто всё ещё находится на месте, только неразличим, я сорвался с места и постарался ещё быстрее приблизиться к возможному спасению. Дым вокруг становился всё тягучее и словно хватал меня за тело, пытаясь замедлить движение и утянуть куда-то в свои таинственные глубины. Переплетений рук или чего-то подобного в нём не различалось, зато, кажется, я явственно ощущал на коже крохотные пальчики, которые цеплялись, карябали меня ноготками и соскальзывали, чтобы снова уцепиться за кожу. А вот впереди, где-то рядом с большой чёрной прогалиной, клубы дыма сформировались в гигантское ухмыляющееся лицо — то самое, что я видел в туалете. Оно гримасничало, пугало и, наверное, хотело воспрепятствовать тому, чтобы я достиг желаемого места.
— Чего тебе надо? — попытался крикнуть я, но, кажется, лишь прошептал.
— Назад! — послышалось трубное раскатистое эхо, возможно, не представляющее собой ничего, кроме странного звука, но я понял его именно как слово и ответ.
— Нет! Не мешай!
Мои руки взметнулись вверх, пытаясь разогнать дым, а по сторонам, словно обрамляя величественный тоннель, стали появляться исполинские кресты, концы которых извивались и словно кивали, призывая идти всё-таки в обратном направлении. Что это? Может, какой-то знак свыше и впереди меня, несмотря на все надежды, ждёт исключительно разочарование и беда. Можно ли верить этим символам и придавать такое же значение, как предписывает церковь? В таком аду, несомненно, приходится уверовать во что угодно… Но здесь у меня перед глазами почему-то встал размытый образ малыша, давящегося крестиком и отчаянно пытающегося позвать на помощь родителей. Но ничего не получается — движения ребёнка замедляются, и он умирает, и Андрей ничего не может поделать. Откуда это? Наверное, какое-то представление, оставшееся в голове с той поры, когда друг рассказывал мне о постигшей его семью трагедии.
— Путь к смерти, вот вы что! — всхлипнул я, и, словно услышав меня, кресты взорвались по бокам клубами дыма и вскоре стали просто сочащимися волнами мутной пелены.
Ужасное лицо ещё какое-то время внимательно за мной наблюдало, словно сомневаясь, сделать ещё попытку сбить меня с пути или она будет бессмысленна. Потом оно стало уменьшаться в размерах, размываться, постепенно превращаясь в туманный облик человека в плаще и с нимбом над головой, который, раскинув руки, обернулся покосившимся крестом, больше напоминающим просто букву «х», и наконец все видения неожиданно пропали, как и сам дым. Вскрикнув, я поскользнулся и со всего размаха рухнул во что-то хлипкое и мокрое. В голове у меня помутилось и, наверное, на какое-то время я потерял сознание — мне показалось, что на миг, но могло быть и иначе. Потом, тяжело приподнявшись, я убедился, что достиг вожделенного чёрного пятна и, по крайней мере, на какое-то время нахожусь здесь в безопасности. По ощущениям это было словно маленькое болото: подо мной хлюпала вода, и о его рукотворной природе говорили разве что островки белых, постепенно оседающих хлопьев. Машины или чего-то подобного видно не было, и насколько я мог нащупать, следы шин или гусениц отсутствовали. Впрочем, наверное, их и не могло быть — насколько я видел, струя била на внушительное расстояние и сейчас там, где предположительно могло находиться транспортное средство, всё было во власти островков огня.