Дом на городской окраине
Шрифт:
Полицейский снова не обратил на него внимания. С явным наслаждением вынул блокнот и проскрипел:
— Так вот, налагаю на вас штраф, чтобы вы знали, что разрешено, а что нет.
Михелуп разозлился.
— Позвольте, как так? — заговорил он на высоких тонах.
— С какой стати? Снова платить, без конца платить, не зная, за что и почему, это уже переходит…
Полицейский остановил его властным взглядом:
— Предупреждаю вас, — пробурчал он, — придержите язык! Вмешиваться в действия государственных органов запрещено. У меня тут деловой разговор с
— Со мной вы должны говорить, — бушевал бухгалтер, — я тут для этого. Мотоцикл принадлежит мне, а шофер — мой персонал. Что от меня требуется?
Полицейский послюнил карандаш и буркнул:
— Платите пять крон штрафа за нарушение ночной тишины.
— Ничего себе! — возмутился Михелуп. — Не гудишь — плати штраф. Гудишь — опять плати. Как это понимать? Где человеку набрать столько денег?
— Ну, хватит! — взревел полицейский. — Платите штраф и отчаливайте, чтобы я вас больше не видел! Или я буду вынужден попросить ваши документы.
Вокруг них собрались зеваки, с наслаждением следившие за ходом дебатов. Толпа росла. Новые и новые люди подбегали, чтобы не пропустить спектакль.
— Документы! Документы! — передразнил бухгалтер. — Ясное дело… Других забот у нашей полиции нет. Зачем ей ловить убийц, куда легче отравлять жизнь порядочным гражданам!
— Это правда! — послышался голос из толпы.
Полицейский выпрямился.
— Кто сказал? — прогремел он. — Кто осмелился?
Никто не отозвался. Смерив толпу леденящим взглядом, полицейский заметил:
— У кого-то длинный язык. Не мешало бы его прикусить! Как бы не пришлось поплатиться!
Потом снова набросился на бухгалтера:
— Ну?
— Не советую вам так со мной разговаривать! — взбунтовался бухгалтер. — Перед вами не какой-нибудь уличный бродяга. У меня связи! Я мог бы уничтожить вас одним словом. Я обращусь к знакомому депутату. Просто безобразие!
— Это правда, — послышалось из толпы.
Полицейский сунул блокнот в карман и схватил Михелупа под руку.
— А теперь вы пойдете со мной! — Ну-ка, марш! Живо! Я вас проучу!
Очкастый гимназист испугался и заплакал. Маня завопила:
— Не трогайте папочку, я выцарапаю вам глаза, вы плохой!
— Что я сделал? — негодовал Михелуп. — Почему вы хотите забрать меня? Я же…
— Вы препятствовали действиям государственных органов. Оскорбление полиции. За это вы еще ответите! — пригрозил полицейский, дергая арестованного за руку.
Бухгалтер размахивал руками, обращаясь к толпе:
— Господа, будьте свидетелями, я ничего не сказал. Господа, вы видели, я ни в чем не виноват!
— Это правда! — послышалось из толпы.
Михелуп попросил крикнувшего выйти вперед и быть его свидетелем. Никто не отозвался.
Толпа росла, заполняя всю улицу. Развеселившиеся зеваки следовали за полицейским и правонарушителем. Люди покидали дома и присоединялись к процессии. Сорванцы скакали и гикали. Толпа восторженно гудела, высказывая вслед свои соображения.
Бухгалтер потерял шляпу и очки. Шофер поднял затоптанную, испачканную шляпу и
Он жалобно говорил:
— Но ведь я ничего не сделал… Едем, едем — и все в порядке. Ни до кого нам нет дела, ведем себя как положено… Пан инспектор, я бухгалтер Роберт Михелуп, живу в Карлине. Можете обо мне спросить кого угодно, каждый скажет только хорошее. Я не преступник, чтобы меня так вели. Что я такого сделал?
— Идите, идите, — строго отвечал полицейский. — У нас вам все скажут!
Дошли до участка, человек в форме с силой втолкнул арестованного в помещение. Там его, удрученного и растерянного, посадили на скамью. За ними вошел шофер, пригладил и очистил рукавом шляпу хозяина, надел ее бухгалтеру на голову, учтиво поклонился и сказал:
— Хозяин, сейчас я отвезу молодого пана и барышню домой. Нет ли для меня еще каких приказаний?
Михелуп закрыл глаза, всхлипнул и не ответил.
Шофер откашлялся в кулак и добавил:
— Извещу милостивую пани об этой неприятности и сразу же вернусь. Надеюсь, тем временем все выяснится…
Бухгалтер громко сморкался в носовой платок, предаваясь горю. Какой-то господин в форме накинулся на Маргана:
— Извольте убираться, приятель, или мы вас тоже задержим!
Молодой человек щелкнул каблуками, поклонился хозяину и вышел. На улице еще долго стояли группки любопытных, обсуждая происшествие.
Шофер отвез мотоцикл в Карлин и пришел к пани Михелуповой, чтобы рассказать, что произошло. Он встал перед этой дамой на вытяжку, учтиво откашлялся в кулак и произнес:
— Должен вам сообщить, милостивая пани, к сожалению, с хозяином случилась маленькая неприятность…
Пани Михелупова заломила руки и простонала:
— Что случилось? Говорите, пан Людвик! О, не мучьте меня… Он жив? Говорите же, говорите… Случилось несчастье? Он ранен? Отчего вы молчите? О, мое сердце предчувствует что-то ужасное! Я так и знала… весь день места себе не находила… Говорите, скорее говорите! Что случилось с моим супругом?
Она опустилась на стул и закрыла глаза.
Пан Людвик выждал, пока хозяйка замолчит, потом сказал:
— Ничего страшного не случилось, милостивая пани… Хозяина забрал полицейский, а потому он, очевидно, вовремя не придет ужинать…
Тут в комнату ворвалась Маня с горящими щеками и, захлебываясь, затараторила:
— Мама, мама! Папу схватил полицейский… Папа с ним подрался… потому что полицейский требовал штраф, а папа сердился… очень сердился и кричал… полицейский тоже кричал… я тоже кричала… полицейский взял его за руку и велел идти… а папа не хотел и сбил с него каску… папа бы его победил, он сильнее, но потом пришел еще один полицейский… и папа сдался… его посадили в кутузку, и он там сидит… Мама, пойдем, освободим папу… если нас будет двое, им не справиться… дадим полицейским как следует, они упадут, мы возьмем папу за руку и убежим… Слышишь, мама?