Дом на холме

Стадникова Екатерина

– В чем дело?

Директриса поглаживала птичье чучело пальцами-сосисками, одетыми в многочисленные кольца.

– Я стала свидетельницей неприятного... инцидента, – мисс Ди'Анно начала рассказ.

Эмили не особо прислушивалась: сам кабинет привлекал больше внимания, чем история, непосредственной участницей которой девочка являлась. Изменений в обстановке не произошло, что позволяло получше присмотреться к деталям.

Пушистая пыль, все еще устилавшая полки шкафов, подталкивала к двум выводам: во-первых, директриса не

читает книг, а держит их тут исключительно для красоты; во-вторых, ответственный за уборку точно безответственный!

Стараясь скрыть улыбку, Эмили перевела взгляд на здоровое чучело странной птицы с острым на вид, крючковатым клювом. Темно-коричневые крылья, рябая грудь и немного черного с белым в хвосте – понятно, что это хищник. Птица грозно сверкала одним широко открытым глазом и будто подмигивала другим.

Но самое забавное, что, помимо одного гигантского собственного портрета, со стола, с каминной полочки и отовсюду, откуда только можно, на посетителей таращилась одна и та же физиономия.

– Что вы можете сказать в свое оправдание, юная леди?

Девочка вздрогнула, но нарумяненная плошка лица смотрела вовсе не на нее.

– Мама... – промямлила Берта.

– Юная леди!.. – директриса привстала, ухватившись толстыми ручищами за противоположный край крышки стола.

– Простите, мадам...

В этот момент Эмили искренне пожалела обидчицу. Теперь задавака не казалась больше такой блистательной и уверенной, как в классе. Эмилия Варлоу живо представила короткий поводок и ошейник.

– Роберта Анжела Прейвери, вы создаете неприятности. – Стул жалобно скрипнул, принимая вес женщины.

– Простите, – повторила Берта, усердно разглядывая ботинки.

– Я могу исключить вас из школы, мисс. Для начала на неделю... – Многочисленные подбородки яростно затряслись. – Все свободны!

Вот тут вторая семейная черта Варлоу дала о себе знать. Эмили чувствовала несправедливость кожей. Ответь она как-то иначе, стала бы Берта нападать? Само собой, тогда девочка хотела поддеть «самодовольную маменькину доченьку», но, похоже, эта самая «маменька» ничуть не лучше тетки Никодемаса!

– Минуточку... – не успев хорошенько все взвесить, Эмили заговорила.

– Да-а?.. – Натянуто улыбающаяся физиономия с ледяными мелкими глазками сейчас более всего напоминала свиное рыло.

Холодные пальцы с острыми ногтями, принадлежащие новой учительнице, буквально впились девочке в плечо.

– Я тоже виновата, – несмотря ни на что, продолжила та. – Если наказывать, то всех.

– Что ты делаешь?! – одними губами прошептала Берта.

– Вы хотите сказать, – директриса сощурилась, – что разбираетесь в вопросах воспитания лучше, чем я?

– Не совсем... – слова не строились в предложения. Берта невольно спряталась за спину мисс Ди'Анно, а ее мать встала с места, тяжело опираясь на трость и стремительно багровея. Неизвестно, чем все это могло закончиться,

если бы так кстати не очнулось декоративное зеркальце на ножках. Оно завертелось с невероятной скоростью, будто кто-то специально подтолкнул его.

Адэрс «что-то там» Прейвери вернулась в кресло-трон, остановила сумасшедшее вращение и резко переменилась в лице:

– Здравствуйте, – мягко улыбнулась она. – Чем обязана?

– Мой работодатель, – сердце Эмилии сделало в груди страшное сальто: разумеется, девочка узнала голос, – желает вступить в попечительский совет школы. Это подразумевает более тесное сотрудничество...

– Понимаю, – поросячьи глазки заблестели. – Кандидатуры попечителей, правда, утверждены...

– Это терпит, – голос зазвучал вновь после непродолжительной паузы, – если, конечно, он не найдет более подходящего места обучения для своей единственной дочери. Хорошего дня.

Мисс Ди'Анно ослабила хватку.

– Все свободны, – повторила директриса.

– Не сердитесь, миссис Прейвери, – попросила Эмили как можно жалостливее. – Мы больше не будем.

– Поверю на первый раз... – снисходительно кивнула та.

– Спасибо! – девочка легко поклонилась.

За дверью новая учительница непостижимым образом пропала. Недавние противницы остались один на один.

– Я жалею о том, что произошло. – Эмили протянула руку в знак примирения.

Несколько мгновений Берта казалась просто девочкой, как Би или любая другая одноклассница: страх перед матерью делал свое дело. Но стоило ей только осознать, что разъяренные глазки-бусинки не смотрят на нее больше, как во внешности девочки произошли разительные изменения: плечи расправились, а надменная мина вернулась на прежнее место.

– А мне жаль, что ты не упала с лестницы... – прошипела Берта. – Пусть у меня нет Ручного Танцора, который возил бы меня в школу на пегасе, но я самая-самая!

– Да... похоже ты действительно «самая-самая». – Эмили сунула руки в карманы и направилась искать своих друзей в кафе.

Преображение Берты Прейвери задело что-то в душе, как камень, брошенный в тихую воду. «Может, именно это называется двуличием?» – думала она. Эмилия будто знала двух разных Берт. Первая – пугающе похожая на мать, не внешне (хоть и тут сходство определенно было), но внутренне. Вторая... вторая нравилась девочке. Какая же из них настоящая?

Когда Эмили вошла в заставленный круглыми столами зал, ей пришлось повертеть головой, привстав на цыпочки, чтоб разглядеть друзей, понуро сидящих в дальнем углу. Рассказ о двух Бертах быстро развеселил ребят.

– Видишь, я оказалась права, – Робин упорно накручивала на указательный палец один из жиденьких светло-каштановых хвостиков.

– Она просто... дура, – процедил Никодемас.

– Если у Берты проблемы... причем здесь мы? – вопрос звучал справедливо.

Ребята посмотрели друг на друга, но так никто и не нашел, что ответить.