Дом на колёсах

Мерцалов Игорь Валерьевич

Переплёт лишь подивился горечи, звеневшей в голосе Шустера. Подивился – и, пожалуй, немного даже позавидовал. Откуда только силы берутся на гражданский пыл?

Хотя и не понравилось ему, что Шустер явно через край хватил. Переплёт по Спросонску, будь он хоть сто раз медвежьим углом, знавал разумных и образованнейших, и воспитаннейших.

Но, может, он просто мало что в жизни видел, а кругом Спросонска и вправду невежество процветает?

– Так вы с Запираем Сберегаевичем сходных мыслей, – заметил Переплёт. – Он тоже в необразованности корень бед видит…

– Ах, прошу, не сравнивайте меня с этим благодушным мечтателем! – поморщился Шустер. – Запирай Сберегаевич способен увидеть корень бед, но не знает, как его выкорчевать. Всеобщее образование… Да не поможет оно, не пробьётся сквозь вековую толщу жира, которым поросли мозги! Это всё полумеры, они бесполезны, как попытки заменять детали, когда прогнил самый корпус, скрепляющий механизм. Этой стране нужна коренная перестройка, полное преобразование сверху донизу. О, кабы не злой рок, кабы не козни заговорщиков, давно бы мы уже возглавили мировую цивилизацию! Ведь был у нас, был просвещённейший царь Мухловил Свербеевич, который вёл страну к благам мировой цивилизации…

– Нынешний государь тоже просвещённый, – осторожно заметил Переплёт.

Против этого Шустер спорить не осмелился. Даже вдруг угас его пыл, и он сказал, понурившись:

– Простите, я, кажется, увлёкся… Всё это не имеет отношения к нашей поездке. Однако уверен, вы сами увидите, что попытка ввести домовицкое племя в социально активные круги общества провалится. Мы и вправду слишком тёмные и отсталые…

– Так вы разделяете точку зрения господина Солёного? – сообразил Переплёт.

Но, оказалось, вновь мимо угодил.

– Ни в коем случае! – усмехнулся Шустер. – Наш клабаутерман, конечно, фигура колоритная. Такие, как он, могли бы принести огромную пользу, при условии, что их

энергию удастся направить в практическое русло. Но увы, он, как и все его сослуживцы, давно и крепко опутан тенетами ложных представлений и предрассудков. Вы ещё просто не слышали, как он решает вечный вопрос этой страны: «Кто виноват». У Солёного тут всё просто, у Солёного, видите ли, всегда и во всём виноваты заморцы. Уверен, спроси его: отчего мужик наш пьяница, он и тут ответит, что заморец виноват. Ох, какими бедами грозит это дремучее варварство, этот непрестанный поиск врага! В этой стране охотно видят чьи-то происки там, где следует видеть лишь результат собственного нерадения. Нам же всё по щучьему велению, даром подавай, потому что мы великие, а работать для достижения цели – это не по нам, и если где крыша прохудилась, мы лучше скажем, что это заморцы её проколупали… А причина проста – банальная зависть, ибо Заморье – страна развитая и далеко нас превосходящая в деловой хватке и энергичности, хотя и лишённая наших просторов. Вот заморцы бы, кстати, не дали нашим пресловутым просторам залёживаться, бесполезно красуясь в песнях. Они бы, первым делом, продали излишки земли Китоваю, чтобы китовайцы расселились на них, избавившись от скученности, которая грозит в будущем великими бедами, и занялись бы обработкой этих земель, приуготовлением их для грядущего пришествия деловых разумных. Прочие пространства заморцы бы распределили между умнейшими членами общества для извлечения из них природных богатств, отчего наступило бы нескончаемое изобилие и всеобщее благоденствие… Но при Солёном подобные рациональные разговоры вести невозможно: он приходит в такое возбуждение, что, боюсь, может утратить облик, присущий разумному. Увы, этот славный, практически сметливый ум слишком закоснел в патриотических предрассудках. Вот вы – другое дело, господин Переплёт, – неожиданно свернул он.

Конец ознакомительного фрагмента.