Дом на пуховой опушке

Милн Алан Александр

– Ой!
– вскрикнул Тигер.

Сел, поднес лапу к пасти.

– Что случилось?
– спросил Пух.

– Жжет!
– промычал Тигер.

– Похоже, твоего друга укусила пчела, - прокомментировал случившееся Иа.

Тут друг Пуха перестал трясти головой, пытаясь вытащить из пасти колючки, и объяснил, что вообще-то Тигеры не очень любят репейник.

– Тогда к чему было ломать такой хороший куст?
– упрекнул его Иа.

– Но ты же говорил...
– начал Пух, - Ты же сам говорил, что Тигеры любят все, кроме меда

и желудей.

– И репейника, -Тигер, вывалив язык, теперь бегал кругами.

Пух с грустью наблюдал эту картину.

– Что же нам теперь делать?
– спросил он Хрюку.

Хрюка ответ знал, а потому без запинки выпалил, что им надо идти к Кристоферу Робину.

– Вы найдете его у Кенги, - подсказал Иа, а потом, наклонившись к Пуху, добавил громким шепотом: "Не мог бы ты попросить своего дружка позаниматься спортом где-нибудь в другом месте? Как раз подошло время обеда, знаешь ли, а мне не нравится есть репейник, по которому только что кто-то бегал. Пустяк, конечно, можно даже сказать, что я привередничаю, но у каждого из нас есть маленькие слабости".

Пух согласно кивнул и подозвал Тигера.

– Пойдем к Кенге. Уж она-то наверняка накормит тебя завтраком.

Тигер завершил очередной круг, подскочил к Пуху и Хрюке.

– Жжется!
– пожаловался он с широкой и добродушной улыбкой.
– Пошли!
– и умчался.

Пух и Хрюка медленно зашагали следом. Хрюка молчал, потому что на ум не приходили подходящие слова. И Пух молчал, потому что сочинял стих. А когда решил, что сочинил, тут же произнес его вслух:

Бедный наш маленький Тигер-Кисуля,

Есть не желает совсем, капризуля!

Мед не по вкусу ему и репейник,

Желудь ему нехорош, привередник!

Нос воротит он от всякой вкуснятинки,

Так он не вырастет, наш полосатенький!

– Он и без того уже большой, - проворчал Хрюка.

– Должен еще подрасти.

– По-моему, больше некуда.

Пух обдумал последнюю фразу и тут же добавил к своему сочинению еще несколько строк:

В фунтах и шиллингах, граммах, каратах,

Весит он... кто его знает, усатого.

Но когда прыгнет - сразу же ясно,

Как он огромен, силен и прекрасен!

– Вот теперь это стихотворение, - по голосу чувствовалось, что Пух очень доволен собой.
– Тебе нравится, Хрюка?

– Все, кроме шиллингов. Мне кажется, они здесь неуместны.

– Им очень хотелось встать следом за фунтами, вот я им и разрешил. Это лучший способ писать стихи - не мешать словам вставать, куда им хочется.

– Я этого не знал, - признался Хрюка.

x x x

Тигер всю дорогу бежал и прыгал перед ними, то и дело оборачиваясь и спрашивая: "Нам сюда?" - пока, наконец, они не увидели дом Кенги. А рядом с домом - Кристофера Робина. Тигер бросился к нему.

– А, вот и ты, Тигер!
– улыбнулся Кристофер Робин.
– Я знал, что ты где-то здесь.

– В Лесу столько интересного!
– поделился с Кристофером Робином своими наблюдениями Тигер.
–

Я нашел одного пуха, одного хрюку, одного иа, а вот завтрака не нашел!

Подошли Пух и Хрюка, обнялись с Кристофером Робином, объяснили, что произошло.

– А ты знаешь, что любят тигеры?
– спросил Пух.

– Вроде бы должен знать. Надо только хорошенько подумать, и тогда точно вспомню, - ответил Кристофер Робин.
– Но мне казалось, что Тигер сам это знает.

– Знаю, - согласно кивнул Тигер.
– Все на свете, кроме меда, желудей и... как называются те кустики, которые жгутся?

– Репейник.

– Да, и репейника.

– Ну, хорошо, тогда Кенга сможет накормить тебя завтраком.

Они вошли в дом Кенги, и Ру поздоровался с ними, воскликнув "Привет, Пух! Привет, Хрюка!" по одному разу, а "Привет, Тигер" - дважды, потому что никогда раньше не здоровался с ним, и имя это показалось ему очень забавным. Они объяснили Кенге, за чем пришли, и Кенга указала Тигеру на буфет.

– Загляни в мой буфет, Тигер, дорогой, и посмотри, что тебе там понравится.

– А можно мне тоже заглянуть?
– спросил Пух, желудок которого уже подавал сигналы, что пора бы немного подзаправиться. В буфете он сразу же углядел маленькую баночку сгущенки, а шестое чувство подсказало ему, что тигеры сгущенку не любят. Вот он и отнес ее в уголок, чтобы пообщаться с лакомством наедине.

Тигер же то тыкался мордой, то совал лапы в разные посудины, и список всего того, что не любят тигеры, все рос и рос. А когда он понял, что в буфете нет ничего такого, что может ему понравиться, то повернулся к Кенге и спросил: "И что мне теперь делать"?

Но Кенга, Кристофер Робин и Хрюка сгрудились вокруг Ру, наблюдая, как тот будет пить пивные дрожжи. Ру спрашивал: "А надо"?
– на что Кенга отвечала: "Ру, дорогой, но ты же обещал".

– Что это?
– шепотом спросил Тигер у Хрюки.

– Укрепляющее Лекарство, - ответил Хрюка.
– Ру его терпеть не может.

Тигер подошел ближе, перегнулся через спинку стульчика Ру, высунул длинный-предлинный язык и слизнул лекарство вместе с ложкой. Кенга вскрикнула: "Ой!" - и едва успела ухватить ложку, прежде чем та исчезла в пасти Тигера. Но вытащила ее уже без пивных дрожжей.

– Тигер, дорогой!
– в голосе Кенги слышался упрек.

– Он выпил мое лекарство, выпил лекарство, выпил лекарство!
– радостно вопил Крошка Ру, полагая, что шутка удалась на славу.

А Тигер долго смотрел в потолок, потом закрыл глаза, начал облизываться на случай, что какая-то капелька зацепилась за усы и, наконец, веселый и довольный, улыбнулся.

– Теперь я точно знаю, что любят тигеры!

x x x

А потом Тигер, естественно, поселился у Кенги и завтракал, обедал и ужинал исключительно пивными дрожжами. А иногда, если Кенга думала, что Тигеру хочется чего-то более существенного, она давала ему ложечку или две овсяной каши, которой завтракал Крошка Ру. После еды, для здоровья.