Дом на рождество
Шрифт:
}Глава 2} }
Вэнс
Видеть перед собой своих отца и брата — это неописуемо. Я так долго надеялся, что этот день наступит, и теперь, когда он наступил, во мне так много эмоций, что я не могу говорить. Меня переполняет любовь и облегчение, когда я бросаю свою сумку и бегу к брату. Я обнимаю его, и он делает то же самое, наши первые объятия за столько лет.
— Я думал, что ты умер, — рыдает он, а я просто обнимаю его крепче. Так много нужно сказать, так много обсудить, но сейчас мне просто нужно всех
Я смотрю на своего отца, стоящего на коленях. Его взгляд прикован к моей матери. Он смотрит на неё, как будто она призрак. Его лицо белое, рот открыт. Я отпускаю Хантера и сажусь, чтобы поднять его. Я обнимаю его, чувствуя, что часть его силы вернулась.
— Она настоящая, папа. Ты не спишь, — говорю я ему, потому что я думаю, что он, возможно, в шоке.
Я смотрю, как Хантер срывается с места и так крепко обнимает маму, что её ноги приподнимаются над полом. Сейчас она плачет, и Хантер тоже.
— Я знал это, — наконец-то шепчет мой отец. — Я всегда знал, что она жива.
Он не сводит с неё глаз, но не идёт к ней. Я смотрю на него и вижу, как одинокая слеза катится по его щеке, когда он видит, как Хантер обнимает её. Это очень эмоциональный момент, я знал, что так и будет. Нас не было долгое время, и мы с мамой рады, что наконец-то вернулись домой.
— Мама, это моя жена, Отем, — говорит Хантер. — У нас двое детей. Мы живём по соседству. — Он запускает руки в волосы, пока говорит это. — Чарли спит. А это наша дочь, Ариэль. Мы назвали ее в твою честь. Господи, столько всего произошло. — Хантер прижимает обе руки к голове, как будто она кружится. Я могу только представить, что они пережили с тех пор, как мы ушли.
— Мы всё объясним, — говорит моя мама, глядя на отца.
Становиться тихо, и как бы я не ненавидел то, что собираюсь сделать, но я должен.
— Мне нужно уйти, — говорю я, и все смотрят на меня. — Я знаю, что вы не понимаете, что произошло, и где мы были. Но как бы мне не хотелось остаться, я должен уйти. Но я клянусь вам, что вернусь.
— Нет, — говорит мой папа, наконец, переведя на меня взгляд. — Ты просто зашёл в двери спустя пять лет. Мы думали, что ты мёртв. Ты думаешь, что я снова позволю тебе оставить нас? У нас уже были одни похороны, Вэнс! — кричит он. Я знаю, что ему больно, и он ничего не понимает. Но он должен понять. Я должен заставить его понять.
Я обнимаю его и чувствую, как гнев покидает его тело. Я целую его в щеку, а затем отклоняюсь, чтобы посмотреть на него.
— Я люблю тебя, папа. Но я не видел свою девочку целых пять лет.
Ему требуется секунда, и через мгновение что-то вроде понимания проходит между нами.
— Всё в порядке. Но я хочу, чтобы ты был здесь сегодня вечером, — он поднимает руку к моей щеке. — Я хочу, что мы все были в этом доме сегодня вечером. Вместе. — Он смотрит через моё плечо на маму. — У меня будет долгий разговор с твоей мамой.
Я киваю, соглашаясь, а затем подхожу к Хантеру. Я ещё раз обнимаю его, а потом поглаживаю по руке Отем. За всё это время она не сказала ни слова. Она застыла, как статуя, с открытым ртом. Хантер подходит и обнимает её, но она всё равно не двигается. На самом деле, это довольно забавно.
Прежде чем уйти, я подхожу к маме и целую её в щеку. Она дарит мне мягкий, печальный взгляд, и я киваю в ответ. Мы очень многое пережили за последние пять лет. Пришло время
Я выхожу из главной двери и иду в гараж. Я улыбаюсь от облегчения, когда в конце длинного ряда машин вижу свой старенький джип. Ключи всё ещё висят там, где я их оставил, поэтому я снимаю их с крючка и сажусь в салон. Раньше я оставлял его здесь, чтобы зимой им мог пользоваться мой отец, когда дороги находились в плохом состоянии. Когда я вставляю ключ в зажигание, то улыбаюсь. Он следил за ним, пока меня не было. Может, он действительно знал, что однажды мы вернёмся.
Теперь самая трудная часть. Прошло пять лет с тех пор, как я сделал Холли своей, и с тех пор, как она думает, что я оставил её. Я просто молюсь, что когда я найду её, она всё ещё будет моей.
}Глава 3} }
Холли
Когда я прихожу в себя, мне так холодно. Через лобовое стекло я вижу, что моя машина покрыта снегом. В моей груди нарастает паника, когда я расстегиваю ремень и пытаюсь открыть дверь. Я вздыхаю с облегчением, когда она открывается, и благодарю бога, что не застряла там.
Я должна была послушать Пола. Я не должна была уезжать в снегопад. Я ещё раз думаю о том, как я облажалась, но это не помогает. Я расправляются плечи, и пытаюсь придумать свой следующий шаг.
Поток ледяного ветра захлопывает мою дверь, и лютый холод просачивается в мою грудь. Я дрожу, мне нужно быстро что-то придумать.
Я не смогу долго находиться здесь, на холоде.
Оглянувшись назад, я вижу, что в машине остались все мои вещи. Я не хочу оставлять её здесь, и я не уверена, что смогу дойти по той последней заправки, которую я видела. Я не слишком далеко от города, но это сельские дороги, по которым мало кто ездит. Особенно в такую погоду. Это темно и небезопасно.
Я копаюсь в своей машине почти целую вечность, и, наконец, нахожу свой телефон. Я думаю, он выпал из держателя и улетел под водительское сидение, когда я попала в кювет. Экран лопнул, но он всё равно работает. Моё волнение длится недолго, когда я понимаю, что нет сигнала.
— Чёрт побери, — я прижимаюсь лбом к рулю и закрываю глаза.
Я не смогу вытащить свою машину из этой канавы. Я не могу пойти искать помощь пешком, потому что могу замёрзнуть в пургу. Я не могу позвать на помощь, потому что мой телефон тупой. Какого чёрта я могу сделать?
По моему лицу катятся слёзы, и я злюсь на себя. Это слёзы втянули меня в это, но выбраться отсюда они не помогут. Я пытаюсь вспомнить все телевизионные шоу о выживании, которые я смотрела. Я смотрю на заднее сидение, вижу один из моих свитеров и забираю его. Я вешаю его на дверь, надеясь, что ярко красный цвет будет хорошо заметен на снегу. Я ещё раз оглядываюсь, чтобы посмотреть осталось ли чтонибудь ещё, что я могу использовать. Когда мои руки натыкаются на пластиковую коробку, я произношу безмолвную молитву благодарности моей семье, которая, должно быть, наблюдает за мной.