Дом неистовых клятв
Шрифт:
«Ты уверен?»
«Да».
Мне становится так больно, что голова начинает гудеть.
«Ты сказал, что не покинешь Небесное королевство».
«Как и ты».
«Я сделала это только потому, что Бронвен… Бронвен обманула меня, Лор».
«Я
Я опускаю воспалённые глаза на подол своего розового платья, который сделался красным от крови. Моей. Юстуса. Като.
«Как же я себя ненавижу».
Лор вздыхает:
«Он был твоим тюремщиком».
«Он также был моим другом».
Данте резко заходит за угол и минует лестницу, которая не так давно представлялась мне символом моей свободы. Я смотрю на то место, где вышла из тюрьмы, на кровавый след, оставленный телом Юстуса, и на корону, опутанную волосами, которая лежит на боку в алой луже.
— Ваша корона, Маэцца.
— Я потом её заберу.
— Почему не сейчас? Разве это не по пути? — говорю я, а затем добавляю притворно сладким голосом. — У тебя есть доступ к моей крови. Ой, подожди, твои магические знаки не работают, не так ли?
Его рука так сильно впивается в моё плечо, что почти дробит кость. Я вздрагиваю и пытаюсь высвободиться из его хватки, но единственное, чего я добиваюсь, так этого того, что оказываюсь на его плече.
— Поставь меня на ноги!
Я сжимаю окровавленные пальцы в кулаки и начинаю барабанить по его доспехам, но только оставляю синяки на костяшках своих пальцев. Когда я пытаюсь скатиться с него, перенеся весь свой вес на одну сторону, рука, которой он обхватывает меня за бёдра, превращается в сталь.
Я подумываю начать дёргать его за волосы, чтобы запрокинуть его голову под неудобным углом, но затем мне приходит идея получше.
Когда он кричит: «Ластра, шевели задницей», — я рисую магический знак замкa на его доспехах и запускаю руку внутрь. А затем я снова рисую этот знак на мокрой ткани его рубашки, и моя ладонь врезается в его потную кожу.
Он, должно быть, почувствовал мои пальцы на своей плоти, потому что прежде, чем мне удаётся нарисовать половину знака, он скидывает меня с плеча, разворачивает моё тело и прижимает меня спиной к нагруднику доспехов, обездвижив мои запястья своей рукой.
Его дыхание ударяет в раковину моего уха.
— И ты ещё удивлялась, почему я запер тебя в клетке?
— Я никогда этому не удивлялась, Данте.
Я разворачиваю голову, чтобы он не пропустил ни слова из-за всего того ночного шума, который нас окружает.
— Я знаю. Ты, Данте Регио, боишься меня. Также как ты боишься Лоркана и мой народ. Ты тр…
Он обхватывает рукой мою шею и сдавливает мне горло.
— …ус, — я намеренно заканчиваю слово, чтобы он не подумал, что я сравниваю его с ленивым насекомым. Тем более что
— Закрой. Свой. Рот. Фэл.
— Ни…когда.
— Тогда мне придётся самому его закрыть, — рычит он и так крепко сжимает мою шею, что обшитые деревянными панелями стены начинают исчезать, точно с них принялась осыпаться старая штукатурка.
Неожиданно земля содрогается. Раздаётся звук бьющегося стекла. Данте чертыхается себе под нос и расставляет ноги пошире, чтобы не упасть. Он не убирает руку с моей шеи, но его хватка ослабевает.
И когда гортанные крики разносятся в воздухе вместе с хриплым карканьем, мои глаза начинает щипать от слёз.
Лор здесь.
Моя пара здесь.
ГЛАВА 32
Я медленно переставляю ноги, желая задержать Данте на пути к очередной лестнице. Мириам говорила, что моя магия не подействует на Данте, но я всё равно вцепляюсь в его руку и пытаюсь обмазать её кровью по кругу. Было бы здорово, если бы Мириам ошиблась, и мне бы удалось её отрубить.
Я щупаю его рукав до тех пор, пока не нахожу подходящее место — его локоть. Я рисую на нём линию и — о чудо! — белая ткань рвётся, но как меня и предупреждали, с его плотью ни черта не происходит.
— Что за хрень? — рычит он, ещё больше ослабив хватку.
Я разворачиваюсь и бью основанием ладони в повязку на глазу. Данте выглядит поражённым, и я надеюсь, что сделала ему больно. Он опускает руку и кричит своей страже, чтобы те меня схватили. Я пячусь к стене, больно ударившись бедром о приставной столик, отчего тяжёлый золотой канделябр, восседающий на нём, опрокидывается. И прежде, чем я успеваю нарисовать знак ключа, красноглазый стражник посылает в мою сторону огненный поток.
Пламя не задевает мою кожу, но облизывает подол платья и начинает поглощать шёлк. Я наклоняюсь и хлопаю по ткани, но фейри снова атакует меня огненным потоком. Фитили на канделябре зажигаются, как и обои с изображением ракушек, которые начинают потрескивать и чернеть. Я отскакиваю от стены, объятой огнём, но мне некуда бежать, так как я окружена гарнизоном Данте.
Чёрт.
Я выхватываю свечи из канделябра и бросаю их в приближающихся мужчин. Свечи шипят, пролетая по воздуху, и забрызгивают воском лица нескольких человек. Ластра издаёт долгий и низкий рык и пытается вытереть плечом воск, который залепил ему глаза. Его лицо искажает гнев, и он атакует меня лианами. Я отмахиваюсь от каждой из них, представляя его лицо.
По приказу Данте один из мужчин кидается на меня. Я замахиваюсь своим импровизированным оружием. Канделябр попадает точно в цель, и солдат отшатывается от меня.
Я снова его ударяю, и его голова отлетает в сторону. Раздаётся треск. Надеюсь, это его череп, хотя я ещё не настолько тронулась, чтобы поверить в то, что способна убить чистокровного фейри, проломив ему череп. Ведь чистокровки могут оправиться от любых ран, если только железный клинок не проткнёт им сердце или не перережет горло.