Дом пепла
Шрифт:
Примерно с таким же видом, как сейчас. Высокий, лощеный Кристофер Янг в нарочито небрежном пиджаке поверх футболки, с художественно растрепанными волосами.
Даниэль вспомнил их историю в семинарии – будто взболтали мутный осадок на дне стакана. Содрали корку с поджившей раны. Указали Даниэлю, что на самом деле он не был правильным или совершенным – его изъяны сочились болотной гнилью.
Лоа взметнулись вокруг, а Кристофер будто что-то почувствовал. Словно ненароком задрал пиджак, пошевелил пальцами левой руки. Мизинец почти не двигался.
– Представляешь,
– Очень жаль.
Голос Даниэля звучал ломко, будто сухостой в жаркое лето.
Кристофер ничего не забыл. Он напоминал каждый раз, когда они встречались. Когда у него была возможность вставить палки в колеса Эшам вообще и Даниэлю в частности. Если в бизнесе у них были разные области, то на светских встречах Кристофер не упускал возможности напомнить или мелко напакостить.
Пару лет назад он вылил – как бы случайно – полный бокал вина на светлый костюм Даниэля на благотворительной встрече. Сущая ерунда, но для Даниэля тот вечер был первым мероприятием после аварии, и красное вино живо напомнило ему о крови и смерти.
Сейчас он бы мило улыбнулся Кристоферу, но тогда Даниэль буквально сбежал и не смог заставить себя вернуться. Не успокоился, пока не уехал в особняк, не вымылся в душе, не переоделся. После этого они еще полночи проговорили с Ли на кухне, Даниэль там и уснул.
Кристофер точно знал, что делал. Даниэль прекрасно понял откуда, и тогда же закончил ходить к психологу. Если ты говоришь о слабых местах, всегда есть способы их выяснить – незаконные, магические или коммерческие, если у тебя достаточно денег.
Взяв кофе, Даниэль отнес две чашки Мэтту и Ли, а одну оставил себе:
– Пойду проветрюсь.
Мэтт любил «Пепел к пеплу».
Любил посиделки в баре.
Этим вечером он был готов всех любить, и это вовсе не из-за текилы. Ну, может, самую малость. Куда больше успокаивало ощущение, что здесь нет призраков, а с Даниэлем и Ли Мэтт чувствовал себя спокойно и умиротворенно, пропадало желание бороться со всем миром или доказывать ему свое право на существование.
Мать была требовательна. Она считала, что дети должны соответствовать ее представлению об идеале. Конечно же, он оказывался недостижим, но они очень старались. Мэтт искренне радовался, когда мать хвалила его, пусть куда чаще она указывала на недостатки. С желанием помочь их уничтожить, конечно же.
Тетя Вивьен была не такой, ее бар воспринимался как убежище. Даниэль тоже никогда не просил Мэтта становиться кем-то другим. Ли же восхищалась братьями, хотя всячески старалась это скрыть.
Она отпила кофе и глянула на дверь:
– Можешь тоже покурить.
– Могу, правда? – хмыкнул Мэтт.
– Ой, да знаю, что ты не хочешь меня одну оставлять. Но я уже взрослая девочка. Пойду к тете Вивьен. Поболтаю.
– Скорее, она обрадуется помощи.
– Я справлюсь, зануда!
Наверное, Ли была единственной, кто называл Мэтта занудой. Она подхватила кофе, и ее выкрашенные в черный ногти контрастировали с белой керамикой. Залпом выпив собственный, Мэтт отправился к выходу.
Даниэль сидел на ступеньках крыльца, чуть в стороне. В одной
Даниэль нашел свечи, которые Вивьен оставляла на крыльце как раз для таких случаев. Расставил вокруг, и одна из них пахла густым камфорным ароматом, который должен отгонять москитов.
Дальше по улице слышалось странное слияние блюза и каджунской музыки, а здание с другой стороны стояло мертвым остовом с разбитыми окнами. Больше всего Мэтт любил огромный дуб, росший рядом с баром Вивьен. В несколько обхватов, основательный, с шероховатой корой. Наверняка он помнил и индейских вождей, и чернокожих рабов, и все ураганы, которые выстоял.
Длинные пряди испанского мха свисали с ветвей и закрывали часть крыльца, делая его уютным. Отблески мерцающих свечей танцевали на них.
Мэтт выкурил сигарету до половины, когда сказал:
– Я заметил в баре Кристофера Янга.
Даниэль кивнул. Он почти не затягивался, держал сигарету в руке, рассеянно смахивая в стоявшую на истертом дереве пепельницу.
– Я не рассказывал тебе о том, что произошло между мной и Кристофером в семинарии.
– А сейчас хочешь рассказать? – осторожно уточнил Мэтт. Он, конечно, знал, что брат сталкивался с Янгом, но не придавал этому значения.
Младший брат Кристофера, Паркер Янг, много задирал Мэтта в школе. Они регулярно устраивали драки. Повзрослев, Мэтт понял, что поведение Паркера, вполне возможно, копировало родителей или старшего брата. Он ненавидел Мэтта, потому что считал, что ему положено ненавидеть Эшей.
А может, был обычным маленьким говнюком, который решил докопаться до мальчика, который видел призраков.
– Я хочу, чтобы ты знал, – сказал Даниэль. – Даже если будешь ненавидеть меня.
– Ой, да хватит драматизировать, в чем дело-то?
– Ты же помнишь, как в детстве я развлекался с лоа?
Конечно, Мэтт помнил. Лоа существовали более развитые, осознанные, с ними и взаимодействовали на вуду-ритуалах. Вокруг Даниэля вились те, что попроще. Они обладали зачатками разума, мелкие духи, которые жили в предметах или определенных местах. Даниэль умел с ними взаимодействовать, они подобны уличным псам, которым нужен властный хозяин. Лоа приносили по приказу лакомства и вещи, сообщали, о чем говорили родители за закрытыми дверьми. Ничего серьезного.
– Это было забавно, – ухмыльнулся Мэтт.
– В семинарии я использовал лоа иначе. Кристофер Янг пытался задирать меня, но я игнорировал. Тогда он начал распространять слухи о семье. Много разных гадостей. О тебе тоже.
Мэтт мог себе представить. Он никогда не служил образцом благочестия, но в то время был совершенно неуправляемым подростком. Он сутками не ночевал дома, еще и связался с сомнительной компанией. Они толкали травку, зато плевать хотели, каких призраков видел Мэтт. Сам он старательно избегал любых веществ, но тот же Паркер Янг всем рассказывал, какой Мэтт наркоман.