Дом под дождем
Шрифт:
– Мы с Карлом в детстве много шалили. Хлебом не корми, а дай полазить по дому. В Ветряной Миле много темных закоулков и малопосещаемых мест. Иногда просто жуть берет… Нас с братом привлекало именно это… Мы воображали себя путешественниками, искателями приключений, которые исследуют древний город в поисках сокровищ.
– А Динг участвовал в ваших играх? – Я вынул трубку, решив, что самое время подымить. Эрна отошла и остановилась у окна.
– Иногда участвовал, но он презирал наши игры. В то время его родители не всегда
– А где?
– В Айген-Данне.
– Ваша мать сообщила мне, что Карл и Динг часто ссорились в детстве, – сказал я.
– Не то, чтобы ссорились. Мальчишки! Динг постоянно приставал ко мне, дергал за волосы, за подол, пакостил при каждом удобном случае. Он и сейчас этим занимается. В Фаранде, как говорят, у него полно недоброжелателей. Частенько он скрывается от них здесь…
– Карточные долги? – спросил я.
– Есть и долги. Но его скверный характер притягивает неприятности сильнее, чем долги, – ответила девушка, глядя в окно. Снаружи почти стемнело. Там выл и стонал ветер. Скоро пойдет дождь и станет совсем гнусно.
Я устал и начал проникаться этим мрачным скорбным настроением.
– Значит, вы не думаете, что Динг мог убить вашего брата?
– Исключено. Да и, кажется, у него есть алиби.
– Это ясно, а почему – «исключено»…
Эрна теперь раскрывалась передо мной не только как физически совершенное существо, но и как весьма рассудительный человек.
– Сами посудите, господин сыщик. И вы думали об этом… Динг наследил бы по всему дому. У него хватило бы невезения измазаться в крови и попасться на глаза десятерым! Насколько я его знаю, он никогда не мог как следует держать язык за зубами и вести себя тихо. С возрастом, конечно, что-то изменилось, но в целом, Динг остался прежним – несдержанным нервным ребенком.
– Его мать покончила с собой?
– Ее тела не нашли. Полиция обнаружила на берегу только следы, на краю обрыва.
Это еще ничего не значит, подумал я, но у меня не было причин сомневаться в смерти Киры Сэдлфорт.
– Что вы знаете о библиотеке вашего брата? Вы часто бывали в его кабинете?
– Не очень часто, – сказал Эрна, кутаясь в шаль. – Когда Карл занимался делами, входить туда могли лишь служанки.
Хм, наверное, никто не в курсе, что именно он делал, и какие книги стоят у него на полке.
– Но вы сказали, что между вами и Карлом нет секретов.
– Секреты есть у всех, господин Хрофт. А я не это имела в виду. Он всегда готов был придти мне на помощь, всегда прислушивался к моим просьбам и старался решить возникающие проблемы… Я платила ему тем же. Мы были большими друзьями, но даже между большими друзьями остается узкая полоска таинственной земли.
В точку! Лучше и не скажешь! Я застыл, пораженный. Наверное, Эрна заметила это выражение на моем лице, потому что ее губы тронула улыбка. Девушка отвернулась.
Она права. Но только в моем случае это не узкая
– Следовательно, вы не знаете, – сказал я, расхаживая по комнате. Я старался не сосредотачивать свой взгляд на фигуре Эрны. От этого путались мысли и становилось жарко…
Ладно, если никто из домашних Карла не в курсе его интереса к чародейским книгам, это может в один прекрасный день стать моим козырем.
– Надеюсь, ваши изыскания прольют свет на жизнь моего брата, – сказала девушка.
– Я тоже надеюсь. Но хочу предупредить. Правда может оказаться нелицеприятной. Мне и самому представляется, что это дело труднее, чем я думал… по причинам личного свойства. Опыт говорит мне: результаты расследования иногда шокируют людей. И даже не тем, что я обвиняю в убийстве человека, которого они меньше всего подозревали, а тем, как много скелетов покинули свои шкафы. Понимаете?
– Да. – Эрна, явно расстроенная, избегала смотреть в мою сторону. Все водила пальчиком по подоконнику. – Но ведь остановиться невозможно, так? Теперь уже…
– Да. Поворачивать назад не имеет смысла.
Мы помолчали. Мне понадобились силы, чтобы вернуться к теме разговора.
– Значит, вы не знали, чем занимается ваш брат в кабинете. Туда могли входить только служанки – приносили чай. Получается, Карл делал исключение, потому что, по словам вашей матери, даже служанкам вход в студию был заказан.
Эрна кивнула.
– Как это объяснить? Карл говорил что-либо на эту тему?
– Он ненавидел, когда его отрывают от работы, – сказала девушка, покраснев. – Мог долгими часами просиживать в студии и не подавать признаков жизни. Служанки оставляли поднос с едой или напитками на столике возле двери.
– А вы были когда-нибудь внутри?
– Была.
– Что вы видели?
– Мольберты, краски, обычную мебель… Художник должен работать в одиночестве – а писал Карл хорошо.
– Где же, в таком случае, его произведения?
– В доме брат не хотел их вешать. Они все в студии, я думаю. Показав нам что-то, Карл прятал картины.
– А ваш портрет? – спросил я.
– Он у меня в комнате.
– Исключение сделал?
– Пожалуй. Это единственный мой портрет…
– Он никогда вас до того не писал?
– Нет. – Эрна сдвинула брови и закусила губу. Теперь ей тоже показалось это странным.
– Ладно. В этом нет ничего странного. Художники – люди с причудами.
Эрна улыбнулась, но была бледной. Наверное, периодически к ней возвращалась мысль, что Карла больше нет. И не будет никогда…
– У меня к вам вопрос довольно деликатного свойства, Эрна. Я прошу вас никому не говорить о том, что я затрагивал эту тему. Она касается этого дома, всей семьи, я думаю…
Пришло время выложить кое-что из моих козырей и посмотреть, что будет…