Дом под снегом (сборник)
Шрифт:
— Так, значит, мы никогда не будем по-настоящему вместе? — спросила она.
— Мы и есть по-настоящему вместе, — Вадим устало пожал плечами. — Нужно только уметь радоваться жизни в тех проявлениях, в которых она дарит нам эту возможность.
— А-а-а, — Алена вяло отмахнулась, — начитался Ремарка. Я тоже его люблю, но это не значит, что в жизни все так же, как в книгах.
— Да не читал я Ремарка! — Вадим взял лицо Алены в свои ладони, пытаясь сделать так, чтобы она сфокусировала на нем взгляд. Бесполезно. — Просто других вариантов прожить жизнь по-человечески — нет.
— Есть! — Алена, наконец, посмотрела ему в
— Алена, — Вадим посмотрел на нее грустно, — какой еще дом?
— Тот, помнишь? Под снегом, — она мечтательно заулыбалась. — А когда дети вырастут, будем там жить вдвоем.
Вадим убрал ладони с ее лица и отвернулся к сияющему ночными огнями окну. Желтые пятна фонарей расплывались через стекло, и улица выглядела в этом размытом свете необычайно красивой. Продолжать разговор было бессмысленно — вряд ли Алена понимала сейчас, что она говорит. С другой стороны, только в таком состоянии от нее и можно было добиться того, что она на самом деле думает.
— Я не понимаю, о чем ты, — пожаловался Вадим. — Расскажи.
— Господи! — Алена недовольно поморщилась и тяжело вздохнула. — Мы с тобой видели — дом около леса, в огромной снежной шапке. Там еще дымок из печки шел. Ты сказал — картошку в мундире варят.
— Ясно, — Вадим улыбнулся, вспоминая, как они стояли на заснеженной тропинке и любовались лесом и маленькой деревенькой. — А ты его найдешь? Мы ж издалека видели, даже названия деревни не знаем.
— Найду! — Алена уверенно кивнула. — Он там один такой был, заваленный снегом.
— Бог ты мой, — Вадим печально улыбнулся, — ну ты как ребенок! Весна же скоро! Снег-то растает.
Алена взглянула на него сердито, укоризненно покачала головой и стала не моргая смотреть в окно. В помутненном сознании навязчивой мелодией звучала песня Чистякова, и почему-то страшно хотелось плакать. Особенно когда бродящие вразброс и по кругу слова находили фразу «человеку бедному мозг больной свело». После этого голова практически отключилась. Она запомнила только то, что ей было невероятно мерзко — мутило от выпитого и еще от проклятой, вездесущей тоски. Как они добирались до отеля, что она говорила Вадиму, — все это осталось для нее загадкой. Выспаться по-человечески тоже не удалось: на восемь было заказано такси в аэропорт. Оба злые, уставшие и разбитые, они наскоро привели себя в порядок, оделись и вышли под серое питерское небо.
Понемногу приходить в себя Алена начала, только когда самолет плавно оторвался от земли. Вообще, взлеты и посадки действовали на нее неоднозначно: с одной стороны, ей безумно нравились связанные с ними ощущения, с другой — мысли обострялись, в голове крутились обрывки фраз, словно вырванные из какого-нибудь религиозно-философского трактата: «Все вокруг — мелочно, глупо, бессмысленно. Значение имеет только сама жизнь. Судьба человека не зависит от усилий индивидуума, она продиктована свыше». Такое временное понимание устройства мира Алену раздражало, хотя и приводило к моментному умиротворению и покою. Теперь она, охваченная этим новым состоянием, украдкой взглянула на Вадима: за все утро они не сказали друг другу и двух десятков слов. Вадим был явно чем-то крайне недоволен.
— Ты злишься? — Она робко положила свою ладонь ему на колено. Хотелось утешить. — Не надо. Если я чем-то обидела тебя, то
— Если бы сознательно, на месте бы тебя за такие выходки прибил! — Вывести Вадима из себя было непросто. Но уж если такое случалось, безопаснее всего было спрятаться куда-нибудь на другой край света. Замкнутое пространство салона самолета таких возможностей не предоставляло.
— Вадим, прости меня ради бога, я не специально. Я даже не знаю, о чем ты говоришь! — Алена изо всех сил старалась изобразить невинное выражение и раскаяние на лице. Было это не просто, хотя бы потому, что она действительно не имела ни малейшего понятия, о чем идет речь.
— И не узнаешь! — Вадим повернулся к ней. — Такого унижения мне испытывать еще не приходилось — это ж надо было настолько расчетливо и цинично меня послать!
— Я — тебя?! — Алена искренне удивилась и даже испугалась. — Я и представить себе такого не могу!
— Зато я теперь могу — и в полной мере! — Он отвел глаза и посмотрел куда-то вверх. — Знаешь что?
— Что? — Алена внутренне напряглась, предчувствуя ответный удар.
— Мы с тобой не то что два года, мы с тобой и двух недель не протянем один на один. Поубиваем друг друга. Господи, и откуда ты взялась на мою голову?!
Алена молчала. Не то чтобы были сожаление или обида — нет. Этих чувств она себе в жизни давно не позволяла. Но досада оказалась страшной, невообразимой. Смутно, сквозь туман, она вспомнила, что решила вчера по пьяной лавочке в жизни больше не подпускать к себе Вадима, если только он не найдет выхода из ситуации и не женится на ней. Не назовет ее единственной женщиной в своей жизни. Видимо, всю ночь она со свойственным ей темпераментом занималась тем, что оберегала от Вадима свою честь. Алена покраснела, представив, что именно она могла ему ради такого дела наговорить.
Черт возьми! Ну как же, как она могла так беспомощно, до слез, до боли в груди, влюбиться? Почему позволила чувствам втянуть себя в этот бушующий водоворот, из которого не выбраться, не выплыть? Знала ведь, что хрупкое равновесие в ее жизни, какая-никакая гармония только потому и существуют, что нет никаких чувств. Капли было достаточно, чтобы развалилась эта шаткая конструкция — ее семья. А тут подставили под удар целого моря, жадного, бушующего, клокочущего моря непрошеной любви. Алена тихо всхлипнула. Теперь этот бурный поток, играючи, разрушил всю ее жизнь. Семью, работу, душевный покой. Без высшей цели, без смысла — только для того, чтобы насытить свою бестолковую страсть к разрушению. А Вадим даже не понял того, что сам же натворил! Его волновало мифическое неумение Алены получать удовольствие от жизни. Предаваться телесному пиру во время духовной чумы. И он — тот, кто разнес жизнь ее в щепки, — еще и испытывал унижение за справедливый отказ!
— Я поняла, — Алена говорила почти по слогам.
— Поняла — что?! — Вадим резко схватил ее за руку. — Что я не могу, несмотря на это, отказаться от тебя? Не в состоянии спокойно жить, зная, что ты живешь где-то рядом. Даже если это самое «рядом» — просто один и тот же мир.
— Не выдумывай, — Алена горько усмехнулась. — И отпусти меня. Больно.
На работу они поехали сразу из аэропорта. Алена все время хотела сказать Вадиму что-то очень важное, но так и не смогла понять, что именно. Они вместе вышли из лифта на своем этаже и разошлись в разные стороны по длинному узкому коридору.