Дом пополам
Шрифт:
– Не нужно! Не нужно! То есть, мы с ней общались по телефону и она сказала, что у нее все в порядке. Собиралась на каток с подружками.
– Хорошо, хорошо, я поняла. Но все равно, может быть, это плохое качество связи, но мне кажется, ты как-то осунулся. Или ты работаешь без сна и обеда?
– Марго, прекрати! Он взрослый мужчина!
– Пожалуй, да, я, в общем-то взрослый мужчина.
Антон закатил глаза.
И тут одновременно зазвонили два телефона.
– … и мне надо возвращаться к делам.
– Мне бы хотелось со всем разобраться уже и успокоиться.
– И здесь, по-моему, безопаснее, чем дома.
– Да уж, “безопаснее”.
– Не ерничай, сын. До завтра.
Антон посмотрел на экран, где отражалось его действительно похудевшее лицо. Он фыркнул и отвернулся к окну. Он - самодостаточная личность, взрослый мужчина, в конце концов. Ему не нужно чье-то внимание и чья-то жалость, пусть все живут своими жизнями, у него свой путь, по которому надо пройти.
Глава 18
У каждого человека когда-то наступает предел. Алиса долго ходила по краю и предел этот, кажется, наконец замаячил перед ней. Со всеми этими переживаниями, жуткими происшествиями с людьми, которые юридически и семьей-то ее не были, совершенно выбили из себя.
И Алиса, взвесив все за и против, решила, что учиться в таких условиях будет просто невозможно. Она посвятила обдумыванию этого вопроса целую ночь в компании бутылочки вермута и пришла к осознанному решению, что надо брать академический отпуск, разобраться с жильем, новоявленной родней и собой, в конце-концов, и только потом идти со спокойной душою в университет, в который, кстати, не очень-то и тянуло.
Она глухо ухмыльнулась в себя. За эту короткую и такую невозможно длинную осень она побывала в шкуре стольких людей - от уборщицы в доме до официантки в клубе - что сама забыла, кто она такая и чего хочет.
Желание завладеть вниманием какого-то безликого миллионера растаяло, как роса поутру, а нового плана на жизнь измотанная борьбой со строптивым пациентом - Антоном, отказавшимся от нее, она не видела.
Жизнь в большом городе, кажется, перемолола ее. Алиса вспомнила разговор с банкиром на памятном вечере, после которого жизнь полностью сменила вектор, и рассмеялась сама себе. Тогда она сказала, что думает об открытии пекарни, где будет работать сама. Но именно сейчас, когда сумерки пробиваются в ее одинокую маленькую кухню, освещаемую маленькой и тусклой лампочкой под советским абажуром, как-то не верилось, что она может быть поваром-кондитером. И идея эта показалась повзрослевшей Алисе глупой и невыполнимой. Ей думалось, что в глазах у нее столько печали и какого-то вселенского горя, что теперь она может, подобно старым интеллигентным профессорам, протягивать неспешно: эх, милая, мне бы ваши заботы.
Допив последнюю порцию алкоголя, она звякнула бутылкой. Сейчас вечера проходили по одному сценарию. Вырвавшись на один день в мир, она решила вопрос с университетом, дав себе годовой абонемент на ничегонеделанье, и отправилась в турне по просаживанию присылаемых матерью денег в кабаках. Однако, помня о том, в каком состоянии Георгий увозил ее из какого-то бара, уходить теперь старалась вовремя, чтобы уже дома, в съёмной квартире с блеклыми обоями дойти до кондиции.
Сегодня партнершей в ее излияниях должна была стать старая знакомая Лиза, потому
– Ох, Алисыч, как ты тут одна сидишь, как сыч!
– Лиза рассмеялась, вытаскивая из пакета бутылки с вином.
– Ну уж.. сразу как сыч!
– Как сыч, как сыч! Не отрицай! Сколько мы уже с тобой не виделись? Уже месяца два, если не больше!
– Может быть, и больше..
– Давай выпьем с тобой за то, что встретились наконец!
За неимением стекла в доме, красивых или даже обычных фужеров, девушки чокнулись чайными хозяйскими кружками. Лиза поморщилась от их вида, но желание немного разнообразить свои будни, решила, что такие посиделки - на съёмной квартире, с девчонкой, недорогим вином-тоже должны быть в жизни каждой студентки.
– Давай, рассказывай.
Лиза выдохнула сизоватый дым от тонкой дамской сигаретки, и он, играя со светом, устремился к лампочке.
– Что рассказать тебе?
– Ну меня, вообще-то, интересует тот худоватый красавчик, но если ты расскажешь еще о ком-то, против не буду.
Они рассмеялись. Сейчас вообще все казалось смешным, пустым и оттого веселым. Алисе, которая уже до визита одногруппницы уже успела выпить, - особенно.
– А я, Лизка, взяла академ.
– Надо же! Зачем?
– Буду себя искать.
– А ты разве себя теряла?
– Потеряла, да еще как!
Лиза другим, изменившимся взглядом осмотрела убогую обстановку квартирки.
– В каком смысле-потеряла?
– Да в самом простом, Лиз! Никому я не нужна, никому! И помощь моя тоже, оказывается, никому не нужна! И сама я, как дочь, как девушка, в общем тоже никому не сдалась.
– Алис, ну успокойся ты, что за драма!
– Вот ты, Лиза, красивая девушка, отбоя от поклонников нет, папика себе наконец нашла, живи-не хочу. А чувствуешь ли ты себя счастливой?
– Ну… конечно чувствую..
– Когда же?
– Ну… когда покупаю себе новое платье, например, и именно то, что хотела. Когда маман заканчивает разговор, наверное.. когда лето наступает. Да и вообще… вот новый год скоро. Соберу со всех подарков и буду счастлива с ними!
Девчонки рассмеялись. Каждая поняла по-своему монолог Лизы.
– Да и ты, Алиска, зря грузишься, скажу я тебе..
– Да не гружусь я, Лиз! И вообще, начала окучивать твоего юрика, этого толстячка. Не все ему по тебе томиться, а мне после Николая Иваныча хочется чего-то приятного, для души…
Шел уже третий час философской беседы и девушки все не могли прийти к какому-то выводу о жизни. Глаза блестели и все вокруг казалось чрезвычайно значимым и невероятно глубоким. Каждая мысль-квинтессенция богатейшего жизненного опыта девятнадцатилетних познавших многое девушек, каждый взгляд - в стиле “ты же понимаешь, не маленькая”.