Дом психопата
Шрифт:
— Или того, кто стремится выдать эти убийства за дело рук безумца.
— Зачем?
— Чтобы скрыть истинный мотив, разумеется. — Эми допила кофе. — Это вполне вписывается в вашу гипотезу о том, что в деле замешан человек не вполне нормальный. Человек, одержимый безумными идеями, которому, однако, хватило ума и хладнокровия обставить все так, чтобы это выглядело делом рук психопата. — Она отставила чашку. — Но это не означает, что безумие — единственный возможный мотив. Нельзя исключать также зависть, месть, ревность… — Она умолкла и нахмурилась. — А у Дорис Хантли был друг?
Гиббз
— Не для печати.
— Но вы знаете, кто он?
Гиббз поднялся.
— Идемте. Возможно, мы успеем поговорить с ним прежде, чем это сделает Энгстром.
17
Дверь офиса была закрыта, но Гиббз принялся крутить дверную ручку.
— Я знаю, что он там. Его машина стоит на парковке.
Эми замешкалась:
— Может, раз он закрылся, нам не стоит его беспокоить…
Но они уже его побеспокоили. Дверь резко открылась, и Чарли Питкин с встревоженным видом выглянул из-за нее, стоя в тени и щурясь на свет в коридоре. Узнав их, он успокоился.
— Хэнк?
Гиббз кивнул и указал на Эми.
— Вы ведь помните мисс Хайнс?
— Конечно. — Адвокат отступил от двери. — Входите.
Когда они вошли, он закрыл за ними дверь, и в помещении сразу стало темнее.
— Прошу прощения, — сказал Питкин. — У меня занавешены окна. Официально мы сегодня закрыты. Я сказал своей секретарше, чтобы она не приходила, и не отвечаю на телефонные звонки.
Словно подтверждая сказанное, телефон на секретарском столе начал мигать и звонить. Не обращая на него внимания, Питкин провел их в свой кабинет, где было еще темнее. Лишь небольшая часть стола освещалась стоявшей на нем лампой. Находившийся рядом телефон помигал некоторое время и перестал.
Питкин уселся за стол и жестом предложил им занять места напротив.
— Прошу садиться. — Он посмотрел на Эми. — Извините, что так темно. Не хочу, чтобы журналисты прознали, что я здесь.
Телефон снова замигал, но Питкин по-прежнему его игнорировал.
Эми и Гиббз опустились в кресла напротив адвоката. Тот с минуту выжидающе смотрел на них. Первым заговорил Гиббз.
— Вы уже встречались с Энгстромом?
— Он только что ушел.
— Есть какие-то подвижки в деле?
— Почему бы вам не спросить об этом у него? — Питкин качнул головой, потом, выждав, когда телефон перестанет мигать, повернулся к Эми. — Извините меня, мисс Хайнс. Я вовсе не хотел показаться невежливым. Просто я пребываю в шоке из-за того, что случилось вчера.
— Я понимаю.
— А вот Хэнк не понимает. — Адвокат снова перевел взгляд на Гиббза. — Уж вы-то должны понимать, что Энгстром не станет информировать меня о происходящем. В его глазах я все еще остаюсь подозреваемым.
Гиббз кивнул.
— Но этого недостаточно, чтобы человека арестовали.
— Я предоставил ему алиби, если это вас интересует. — Телефон на столе снова замигал, и Питкин снова не обратил на это внимания. — Я полагаю, это вы и хотели узнать, направляясь сюда.
Эми почувствовала неловкость.
— Зря мы побеспокоили вас в такое время. Мы лучше пойдем…
— Пожалуйста. — Питкин сделал быстрый жест. — Я сам на днях пригласил вас к себе в офис —
— Но это было до того, как все это произошло. Если вы предпочитаете не говорить об этом…
— То, что я сказал Энгстрому, уже стало достоянием гласности; не вижу причин, почему бы и вам не узнать это. Мы с дочерью провели прошлую ночь на озере — у нас там домик. О случившемся мы узнали около семи утра, когда смотрели новости. Нет нужды говорить, какое потрясение я испытал, услышав об этом. Отто много лет был моим другом и клиентом. У него было столько амбиций, столько планов. Теперь все погибло, и Дорис тоже… — Голос адвоката прервался одновременно с миганием телефона. Потом он продолжил: — Эмили знает, как я подавлен. Она не хотела, чтобы я приходил сюда, но шериф хотел встретиться со мной, и я подумал, что будет лучше, если я поговорю с ним наедине.
Гиббз подался вперед.
— Но разве Энгстром не хотел поговорить и с ней, просто чтобы подтвердить ваше алиби?
— Наверное, так. Но на Эмили он не стал бы давить так сильно, как на меня. По крайней мере, я на это надеюсь. Впрочем, он сейчас в таком напряжении, что все возможно.
— Я вот что еще хотела спросить, — сказала Эми. — Как по-вашему, кто повинен в том, что произошло вчера вечером?
— Не знаю. И, как я уже сказал, шериф тоже ничего не сказал мне на этот счет.
— Я могу сказать кое-что, — произнес Гиббз. — До того как мы встретились с мисс Хайнс в гостинице, я слышал по меньшей мере шесть различных версий, которые активно циркулируют в городе. В основном все, как всегда, сводится к таинственному незнакомцу, которого кто-то — кто именно, никто не знает — видел приезжающим в Фейрвейл или, наоборот, покидающим его во время грозы. Никто не может объяснить, почему этот незнакомец передвигался пешком и без зонтика, но все абсолютно уверены в том, что это беглый сумасшедший, к тому же больной СПИДом, а может быть, растлитель детей, который убил Терри Доусон, а теперь, набравшись опыта, стал готов на большее.
— Это не тема для шуток, — медленно проговорил Питкин.
— А я и не шучу. И те, кто рассказывает все это, тоже не шутят, это-то меня и беспокоит. Если это дело быстро не разрешится, здесь начнется что-то вроде охоты на ведьм.
— Боюсь, вы правы, но едва ли мы можем с этим что-либо сделать. — Питкин посмотрел на Эми. — Я лишь надеюсь, что, когда вы будете писать свою книгу, вы удержитесь от сравнения Фейрвейла с Салемом, штат Массачусетс, образца тысяча шестьсот девяносто второго года. [55]
55
…с Салемом, штат Массачусетс, образца тысяча шестьсот девяносто второго года. — Имеется в виду знаменитый ведовской процесс в новоанглийском селении Салем, ставший последней вспышкой многовековой «охоты на ведьм» в западном мире. В ходе процесса свыше ста пятидесяти человек оказались арестованы по обвинению в колдовстве, девятнадцать были повешены, один задавлен насмерть камнями, двое умерли в тюрьме, один покончил с собой.