Дом Романовых. Последние дни последнего царя
Шрифт:
Близость к старому царскому роду и понесенные гонения во времена Борисовы перетянули все симпатии на сторону Романовых, и собор
уже 7 февраля предварительно остановил свой выбор на Михаиле, а 21 февраля, когда собрались все запоздавшие выборные люди, в торжественном собрании в Успенском соборе подтвердил единогласно этот выбор и присягнул царю Михаилу.
В это время юный Михаил Романов с матерью своей инокиней Марфой проживал в своей Костромской вотчине Домнино. Одна из польских банд, еще бродивших на Руси, прослышав про избрание нового царя, решила отыскать его пристанище и, конечно, убить, дабы очистить путь к престолу Московскому своему королевичу или даже самому королю Сигизмунду. Не будучи знакомой с местностью, она принудила быть своим провожатым крестьянина Ивана Сусанина. Этот верный слуга царю и Отечеству доказал своим поступком, что еще не все люди на Руси измалодушествовались и не все готовы были из-за своих личных выгод продать свою родину и своего царя. Сусанин послал своего зятя предупредить об угрожающей опасности юного Романова и его мать, а сам изъявил свое согласие указать банде верный путь, но не к достижению ее планов,
Он завел банду в дремучие Костромские леса, откуда выхода она уже не нашла, а погибла целиком и от зимней стужи и от голода. Правда, с нею погиб и сам Сусанин, но дело рук его спасло России того, чьи потомки вот уже 300 лет твердо правят ее кормилом, и которые за 300 лет создали ее историю и ее нынешнее благоденствие. Великий подвиг самоотвержения и геройского самопожертвования еще сильнее подчеркивает вмешательство Божьей силы в избрание царя и укрепляет современное событиям убеждение, что Михаила не столько собор, сколько сам Бог избрал.
Извещенные об опасности Михаил и Марфа покинули Домнино, куда могли проникнуть и другие враги, и переехали в Кострому в Ипатиевский монастырь, принадлежавший с времен Лжедимитрия тоже роду Романовых.
Великое посольство от земского собора, состоявшее из архиепископа Рязанского Феодорита, Авраамия Палицына — келаря Свято-Троицкой Сергиевской лавры, боярина Шереметева и других, везло две грамоты: одну сыну, другую — матери. В этих грамотах были описаны все события последних лет на Руси, а в конце стояло извещение, что Михаил Феодорович Романов самим Богом призван на царство.
В выборной грамоте, в каждом слове как бы вылилась скорбь наболевшего сердца русского народа, жаждущего отдохнуть под сенью Богом поставленной единодержавной власти.
Вот некоторые места этой исторической грамоты:
«И во всех людях всего московского государства, всяких чинов, от мала и до велика, и до ссущих младенцев, послал Господь Бог свой Святый Дух в сердца всех православных христиан, яко едиными усты вопияху, что были на Владимирском и на Московском, и на всех государствах Российского Царствия Государем, Царем и великим князем всея Руси Самодержцем, праведного корени блаженные памяти великого Государя Царя Феодора Ивановича всея Руси, сродично тебе, великому Государю Михаилу Феодоровичу. И по милости Всемогущего Бога, и по избрании всех людей, тебя великого Государя, Царем и всея Руси Самодержцем обрали».
И дальше:
«Милосердуй о нас, расточенных, не остави нас погибающих, тебе единого предизбра Бог и соблюде до нынешнего времени и остави истинного правителя Российскому Государству, христианского поборника и святым Божиим Церквам теплого заступника… Не дай истинной нашей веры в попрание и святых Божиих церквей во осквернение, и всех православных крестьян от злых неприятелей, восстающих на ны, в расхищенье».
13 марта Великое посольство прибыло в Кострому, а 14-го с крестным ходом, при огромном стечении народа, отправилось в монастырь к Михаилу. Отслужив в монастырской церкви Св. Троицы молебен, посольство прочитало грамоту собора об избрании Михаила Феодоровича на царство всей Русской землею и просило его принять на себя великое служение государству. Но ни Михаил, ни его мать сперва не склонны были принять предложение и указывали членам посольства на полную истощенность земли, на непрочие царского положения, припоминая судьбу сына Бориса4 и Шуйского, и на возможность мести поляков отцу Михаила Филарету, находившемуся в польском плену. Но посольство старалось доказать, что и Борис в своем потомстве, и Шуйский понесли кару Божию: первый за то, что извел царский корень, погубив царевича Димитрия, а второй за неправильный захват престола, так как был он избран малым числом подставных людей. «Теперь же мы пришли в соединение, — говорили послы Марфе, — хотим стать за церковь Божию; всей землею избрали мы сына твоего, хотим за него головы класть и кровь лить. Не испытывай судеб Божиих; хоть и погибли Годуновы и Шуйский; судьбами царей воля Божия действует; ей ли воспротивишься? Не страшись и за государя нашего Митрополита Филарета, мы послали уже в Польшу и отдаем за выкуп его всех пленных поляков». Но тщетны были мольбы послов. Тогда Феодорит взял образ Владимирской Божией Матери, а Авраамий образ Московских чудотворцев и понесли их к Михаилу. «Что делаете? — воскликнул последний. — Зачем сей подвиг Божиим иконам, труд ваш и дело выше сил моих». — «Если веришь, — возразил владыка, указывая на иконы, — верь, что их, а не нашей волею ты избран, и что они дадут тебе силы царствовать и спасут отца твоего. Что человек и что им делается? Волею Бога сии Святые иконы совершили путь из Москвы: преклонись же перед ними и повинуйся». Но и это не подействовало на сына и мать. Тогда Феодорит, придя уже в отчаяние выполнить возложенное на посольство поручение, в горести воскликнул: «Совершилось, да будет по Вашему; мы идем обратно и скажем Москве и пославшим нас, что вы отвергли мольбы и слезы наши. Бедствуй русская земля. Пусть настанет прежнее безначалие, пусть плачет снова народ, опозорятся церкви. Но перед сим Святым образом говорю тебе, царь Михаил, что отныне на тебя падает бедствие отчизны. И ты, инокиня благочестивая, ты будешь отвечать перед судом Божиим за кровь и слезы христиан. Да настанет вновь междоусобие, да расточится царство Московское, да услышат о безгосударстве нашем враги, да придут и расхитят нас». Эта угроза наконец подействовала; Михаил дал свое согласие, а мать благословила его на царство Феодоровской иконой Божией Матери.
Первоначально эта икона была обретена в часовне на месте нынешнего села Городца Нижегородской губернии в 1154 году, в ознаменование чего был основан местным удельным князем Юрием Владимировичем Долгоруким Городецкий монастырь, а сама икона, помещенная в нем, ознаменовала себя чудесами. В 1238 году, во время Батыева нашествия, Святая обитель погибла
В заключение главы необходимо указать, что молодой государь торжественно венчался на царство 11 июля в Москве, причем дядя Государя боярин Иван Никитич держал Мономахову шапку, князь Трубецкой — скипетр, а князь Пожарский — державу (золотое яблоко). На другой день Пожарскому был пожалован высший в Москве сан боярина, а Кузьме Минину — сан думного дворянина. Награда эта давала Минину право заседать в боярской думе, рядом со знатнейшими особами и родственниками государя. Не была забыта молодым царем и семья Сусанина: Богдану Сабинину, мужу Антониды, единственной дочери Сусанина, была пожалована половина дворцовой деревни Деревнище «за службу и за кровь тестя его», с освобождением его и его потомства от всяких податей. Так милостями спасителям Отечества началось новое царствование, а с ним началось и правление новой династии — Романовых.
Глава третья
Царь Михаил Феодорович
1613–1645
В истории есть некоторые указания на то, что Михаил Феодорович был избран на престол с некоторыми ограничениями в самодержавии, но твердого убеждения в этом вынести нельзя, а если в это царствование очень часто собирались земские соборы и если без этих соборов не решалось ни одного серьезного дела, требовавшего расходов и материальных и личных средств, то объяснение этому очень простое. Надо вспомнить те обстоятельства, при которых пришлось юному Романову принять в свои руки управление нашей страной. Предшествовавшая смута и полная разруха всего Московского государства разорили начисто и частных людей и государеву казну. Следовательно, на каждое дело, на которое требовались деньги, можно было решиться лишь в соединении с каким-нибудь новым налогом, ложившимся на обедневшее и истощенное население. Неподготовленность самого молодого царя к делам управления, с одной стороны, и недоверие, даже к ближайшим людям, покоившееся на уроках смуты, с другой, вынуждали осторожного и недостаточно решительного Михаила Феодоровича обращаться к выборным людям со всего населения и согласовывать окончательные свои решения с желанием и одобрением тех, кто посадил его на царство и вверил ему свои судьбы. Немного более самостоятельным стало правительство после возвращения из польского плена отца государя митрополита Филарета, который немедленно занял вакантный патриарший престол и по родству с царем стал величаться «великим государем». Да и на самом деле в Московском государстве до смерти Филарета (1633 год) установилось двоевластие и большая часть государственных забот перешла на долю Святейшего Патриарха, строгого, справедливого и твердого помощника своего юного, малолетнего и мягкосердечного сына.
Много дел представилось выполнить Михаилу Феодоровичу для восстановления порядка в государстве и для обеспечения его внешней безопасности. По всей стране безобразничали казаки, которые хотя и способствовали изгнанию поляков, но стремились добыть себе «новые зипуны». В Астрахани засел один из казачьих же атаманов Заруцкий, в распоряжении которого находились вдова Лжедимитрия Марина Мнишек и сын ее, которого Заруцкий мечтал провести на царство Московское. Собранное войско разогнало казаков и разбило Заруцкого, после чего последний был посажен на кол; сына Марины повесили, а сама Марина умерла в тюрьме. Успокоивши государство внутри, пришлось посчитаться и с соседями. С севера наседали шведы, а с запада грозили поляки, стремясь отомстить за неудачу в своих планах поработить Москву. Война со шведами длилась до 1617 года и окончилась Столбовским миром, по которому шведы сохранили из своих завоеваний лишь Иван-город, Ямы, Копорье и Орешек; с Польшей заключили лишь перемирие в Деулине в 1619 году, после которого был освобожден из плена Филарет Никитич, но в 1632 году война снова возобновилась и окончилась в 1634 году вечным миром на реке Поляновке, по которому новый польский король Владислав отказался от всяких прав на Московский престол, но удержал за собой Смоленск и Северскую землю.
С третьим опасным врагом — турецким султаном удалось остаться в мире, несмотря на то, что казаки, считавшиеся султаном за подданных московского царя, принесли Турции немало забот. Так, в 1637 году они заняли турецкую крепость Азов и сообщили о том Михаилу Феодоровичу. Последний, остерегаясь войны с султаном, хотя и рад бы был получить в свои владения столь важный пункт на южном море, принужден был отнестись к казакам с порицанием: «Азов взяли вы, — писал он казакам, — без нашего царского повеления». А султану сообщил: «Казаки Азов взяли воровством, они издавна воры, беглые холопы и нашего царского приказания ни в чем не слушают; вам бы, брату нашему, на нас не досадовать за то, что казаки Азов взяли, это они сделали без нашего повеления самовольством, и мы за таких воров никак не стоим и ссоры за них никакой не хотим, хотя их воров всех в один час велите побить; мы с вашим султановым величеством в крепкой братской дружбе и любви быть хотим». Казаки просидели в Азове до 1641 года, отразили 24 приступа турецких войск, принудили их снять осаду и снова просили Михаила Феодоровича принять от них Азов. Большое было искушение царю приобрести приморский город, но предшествовавшие войны истощили и так разоренное население; пришлось удержаться от новой трудной и долгой войны и скрепя сердце послать казакам приказ очистить Азов и вернуть его Турции.