Дом с горгульями
Шрифт:
Надя никогда не была красавицей, поэтому внимание родителей сначала сосредоточилось на Косте, а потом на Ариадне. Ада оказалась никчемной пустышкой, а Костя, после смерти жены, когда седина в бороду, бес в ребро, женился на корыстной и потасканной модельке. Родные дети тоже разочаровали женщину. Саша был увальнем, а Ирэн - просто клушей. Сноха и зять тоже не особо радовали. Надежда знала, что Георгий в свободное оттягивался в саунах с продажными девками, а в последнее время почти открыто завел себе юную любовницу. Кристина, якобы творческая личность, вместо того, чтобы заняться настоящим делом, малевала убогие, никому не нужные
На племянника Костю-младшего Надежда возлагала большие надежды, любила, как родного сына. Он был деловым, в отца, но слишком уж много времени тратил на любовниц. Что не удивительно: плебейка Марианна могла похвалиться только внешностью: мозгов-то в голове у нее отродясь не было. А уж история с наглой и распутной Региной и вовсе окончилась трагически: Надежда потеряла любимого младшего брата. У нее из-под ног словно опору вырвали. Женщина поняла, что никому больше не может доверять. Внуки и внучатые племянники тоже были всего лишь сворой дармоедов, унаследовавших пороки своих никчемный родителей.
После обеда Соня посмотрела в окно. Дизайнер с садовником опять что-то сажали. За ними из-за кустов украдкой наблюдала Элина. Прямо пионерка-партизанка! Когда кухработница в следующий раз взглянула в окно, то Михалыча уже не было, а Антон что-то объяснял и показывал девочке, а та с интересом слушала. Увидев Соню, молодой человек радостно помахал ей рукой. Девочка подняла голову и с неприязнью глянула на помощницу поварихи.
После работы Соня снова решила прогуляться по двору. Звала Зою, но та решила принять ванну. Кухработница подозревала, что Зоя скорее предпочтет помывке одну из гардеробных, чтобы подслушивать разговоры между хозяевами. Ну и ладно! Вышла во двор и не спеша двинулась к рукотворному мини-озеру, скорее даже, неглубокому пруду метров пятьдесят в длину: Зоя сказала, что там есть рыбки, кувшинки и семейство диких уточек. Дизайнер возник из-за дерева так неожиданно, что молодая женщина вздрогнула и невольно отпрянула. Антон улыбнулся:
– Привет! Вырвалась, наконец, из ада?
Ей стало стыдно за то, что невольно выдала испуг. Разве можно выскакивать, как чертик из табакерки!
– Вы всем тычете или только смитью?
Дизайнер изумленно уставился на новую прислугу, а та пошагала дальше, как ни в чем не бывало.
Водоем Соне понравился: с одной стороны он был выложен темно-серыми камнями, с другой - обсажен растениями, и смотрелся вполне естественно. Белоснежные, лимонно-желтые и ярко-розовые кувшинки радовали глаз. У противоположного берега - утка с ярким селезнем и целый выводок шустрых утят. Хорошо просматривалось дно, тоже выложенное камнями. Соня увидела большую черную рыбу, медленно шевелящую плавниками, потом вторую. Молодая женщина неторопливо обошла озеро, устала и вернулась к себе.
Попила сока и вышла на балкон. Дизайнер в облегающей бежевой рубашке разговаривал с льнущей к нему хорошенькой Анжелой. Надо же, какой общительный! А няня - прямо рыба-прилипала. Время от времени Анжела трогала молодого человека за плечо, похлопывала, поглаживала, будто бы нечаянно. Якобы воротник поправляет и соринки сметает с рукава. Головку набок наклонила, чтобы плечико слегка заголилось - дешевые уловки!
Антон внезапно поднял голову и увидел молодую женщину. Энергично помахал ей рукой. Няня оглянулась, задрала голову. Соня хмыкнула, сделала вид, что не заметила парочку, постояла еще
Вечером Соня с Зоей поели мороженого с шоколадной крошкой, затем попили чай с черешневым пирогом. Легкий, воздушный, Степановна постаралась. Вкуснотища! После чая горничная удалилась, чтобы продолжить прослушку.
Кухработница взяла Лизкину книгу и начала читать. Детектив был интересный, необычный. Соня прочла уже страниц десять, когда внезапно увидела в конце абзаца жирную точку, поставленную простым карандашом. Перечитала предложение. Вроде ничего особенного. Девушка начала внимательно вглядываться в каждую страницу. Иногда на полях стояло тире, иногда птичка, но чаще - вопросительный или восклицательный знак. Плюсики. И ладно бы возле умной мысли, яркого сравнения или намека на преступника. Вовсе нет. Несомненно, в этом был какой-то смысл, вот только никто, кроме пропавшей Лизки не знал, что бы это значило. Соня покормила псов, уже выстроившихся перед балконом, и отправилась в постель.
7 июня
Вечером Соня вышла подышать во двор. Кристина стояла у мольберта и рисовала дом. Молодая женщина стояла поодаль, тихонько наблюдая за художницей. Кристина работала вдохновенно: кисть словно летала по полотну. Помощница кухарки невольно залюбовалась: она всегда завидовала тем, кто умел рисовать. С невольным восторгом молодая женщина наблюдала, как прямо на ее глазах рождалась картина. Художница обернулась.
– Хотите посмотреть?
Голос у нее был чуть хрипловатый. Соня кивнула.
Женщина улыбнулась.
– Так подойдите.
Это был очень грубый набросок дома. Но глаз у художницы оказался наметанным: было точно схвачено самое главное. Соня не знала, как это объяснить словами, но понимала, что так оно и есть. Нечто завораживающее. Мистика, волшебство. То, что называют искусством. Ярко, дерзко, непривычно.
Дом в лучах на полотне был объемным, он жил, дышал, двигался, переливался красками и выглядел странным и таинственным... А багровые отблески заходящего солнца напоминали потеки крови. В одном из окон чуть отогнута желтая штора, словно за нею кто-то стоит. Дом залит светом, и алые стекла окон отражают вечернюю зарю. И в то же время уже подкрадывается мгла...
– Нравится?
Молодая женщина кивнула. Ей и правда очень понравилось. У Кристины, несомненно, был талант.
– А что именно?
Соня задумалась.
– Не знаю, как сказать... Вы ухватили самую суть... И воздух... И движение... Словно корабль плывет... И какая-то тайна. И этот закат... Похоже на золотую клетку... И еще как будто он... горит! Или готов вот-вот вспыхнуть... И эти кроваво-красные пятна... Что-то ужасное. Жутковато.
Кристина что-то осторожно подправила тонюсенькой кисточкой и повернулась к помощнице кухарки.
– Дарю! Она ваша. Только не размажьте краску.
– Дякую! Спасибо!
Художнице вдруг очень хотелось поговорить с новой прислугой, сказать ей что-то теплое, подбадривающее, но правила в доме не позволяли подобного панибратства... Женщина опустила голову.
Соня осторожно взяла картину и пошла к входу для прислуги. Кристина вздохнула, посмотрела вслед новой кухработнице, собрала кисти, взяла мольберт с красками и уныло побрела к парадному входу. Кристине оглянулась вслед девушке, и на миг женщине показалось, что ее и остальной мир разделяет толстое стекло.