Дом с привидениями
Шрифт:
— Не бойся, — повторил тот же голос.
И наступила тишина. Такая полная, звенящая, жуткая тишина, что Анна не сразу сообразила, что случилось.
Ее заперли!
Кинувшись к двери, она закричала что было сил, но из сухого горла вырывались только сдавленные хрипы и жуткие каркающие звуки пополам с кашлем. Анна толкнула дверь, дернула ее, впиваясь ногтями в щель, несколько раз стукнула по ней — сперва ладонью, потом кулаком. Закричала опять — безрезультатно. Дом — огромный, чужой, страшный дом — и его обитатели не слышали перепуганную девочку.
Песня смолкла. Наступила тишина. Взявшись за руки, четыре женщины смотрели друг на друга. Потом они все разом обернулись к входу, прислушиваясь.
— Ну? —
— Ничего не понимаю, — подумала вслух сестра Маргарита. — Должно было сработать!
Все четверо обернулись на дверь, ведущую в эту комнату. Несколько минут назад она должна была распахнуться, и девочка, зачарованная колдовской песней, переступила бы порог. Но ничего не произошло.
— «Должно»! — передразнила хозяйку дома сестра Виктория. — А вот не сработало!
— Почему? — Сестра Маргарита взяла раскрытую книгу, вчиталась в строки, перелистала несколько страниц вперед и назад. — Мы все делали правильно!
— Значит, не все!
— Конечно, не все! — Третья женщина, с горбатым носом, больше похожим на птичий клюв, передернула плечами. — Нас только четверо. Если бы сестра Клар-ра хоть ненадолго отвлеклась от своих травяных сборов, у нас все бы получилось!
— А может быть, дело в девочке? — невинным тоном поинтересовалась четвертая из присутствующих, низенькая неопрятная женщина неопределенного возраста, в лице которой было что-то крысиное. — Может, она слишком юна? Я предупреждала! Двенадцать лет — еще не возраст! Может, стоило бы подождать? Хотя бы год? Кое-кто предполагал, что у вас ничего не получится! Она не умеет видеть и слышать!
— «Подождать»! — теперь уж ее передразнила сама Виктория. — Мы и так ждали слишком долго. Сколько лет прошло с тех пор, как обрели четвертую Печать? Почти сорок!
— Сорок три года, — уточнила сестра Маргарита. — Как раз в тот год вы, сестра Агата, и вступили в нашу семью.
— Вот только не надо напоминать мне о моем возрасте! — взвилась та самая, горбоносая, которую только что назвали Агатой. — Особенно если вспомнить, что вы сами, сестр-рица, нашли свою Печать почти пятьдесят четыре года тому назад! И мне, если уж на то пошло, к тому моменту обретения четвертой Печати уже исполнилось четырнадцать лет.
— Вам, сестра Агата, в тот день было без малого шестнадцать! — вступила в беседу женщина с крысиным лицом. — Не убавляйте свои года, здесь все свои. Не перед мужчиной каким-нибудь кокетничаете чай!
— А вам, милая сестрица, накануне того знаменательного дня исполнилось тридцать пять лет! — парировала сестра Агата, задетая за живое. — Так что вам бы лучше тоже помолчать!
— Это вам бы помолчать, Агата! Помяни мое слово — не всегда ты будешь молоденькой! Придет твое времечко…
— Не раньше, чем тебя, крыса тощая, на помойку снесут! Все не можешь забыть, как я Ксения Кириевича на прошлом шабаше у тебя отбила? — усмехнулась Агата. — А он-то знает, как ты на самом деле выглядишь! Под чарами не скроешься!
— Ах ты подлая! Ворона недощипанная! — взвилась ее товарка. — Да я тебя…
Она ощерилась, как настоящая крыса, и через стол с удивительным проворством кинулась на Агату. Сестра Маргарита не успела и пальцем шевельнуть, чтобы ее утихомирить. Ругаясь на чем свет стоит, две ведьмы покатились по полу, норовя выдрать друг у друга волосы и расцарапать лица. Хозяйка дома кинулась было разнимать дерущихся, но в результате перепало и ей.
— Тише, сестры, тише! — Сестра Виктория отложила книгу и поспешила остановить начавшуюся свару. Достаточно было стукнуть кулаком по столу, чтобы спорщицы отпрянули друг от друга, шипя сквозь зубы и сжимая кулаки. — От того, что мы сейчас между собой переругаемся, хорошо никому не будет! Двенадцать лет — действительно слишком малый возраст для того, чтобы девочка вполне почувствовала спящие силы. Да и вряд ли у нее достанет ума оценить ответственность и важность возложенной на нее задачи. В этом возрасте силы только начинают просыпаться. Если бы ее мать, —
— Значит, будем ждать? — поинтересовалась сестра Агата. Она уже успокоилась и взирала на свою соперницу с гордым видом.
— Вы, «милая» сестра, можете ждать, — ответила та, скорбно поджав губы. — А как быть нам? Мне уже почти семьдесят девять. Шестьдесят семь лет назад именно я отыскала и добыла вторую Печать. И мне тогда уже исполнилось двенадцать лет! И я, несмотря на свой юный возраст, все-таки справилась с заданием, в то время как эта девочка…
— Не забывайте, что эта девочка — единственная дочь единственной дочери! — прошипела сестра Маргарита. — Вы, сестра Устина, не знаете, какие в ней скрыты силы. Они пробудятся, когда настанет срок!
— Когда только он наступит… — проворчала та, которую назвали сестрой Устиной. — Мы можем ждать сто лет! А время идет. И, кто знает, не найдут ли пятую Печать до нас. Тогда все старания насмарку! Наша семья столько лет была на хорошем счету. Мы не можем допустить того, чтобы из-за какой-то глупой необученной девчонки все наши труды пошли прахом.
— Я подумаю, что мы можем сделать, сестра, — успокоила ее сестра Виктория. — В крайнем случае попрошу совета у Ксения Кириевича и сделаю так, как подскажет он. Пятая печать как можно скорее должна оказаться у нас!
Глава 3
Незваный гость остановился перед оградой и какое-то время просто любовался на старое заросшее кладбище.
Такие кладбища есть в каждом маленьком городке с большой историей — на нем перестали хоронить уже более полувека, и лишь время от времени отворяют старинные склепы. Да и то, если находятся дальние родственники, которые возжелают непременно упокоиться рядом с предками. Как правило, это достаточно богатые и одинокие старики, последние представители ныне угасших фамилий, которым все равно иначе некуда деваться. Старинный храм, построенный, наверное, лет четыреста, если не пятьсот тому назад, виднелся за деревьями, но вот уже миновало почти два десятка лет, как смолк колокол, и службы тут больше не проводились. Оставленное без надлежащего присмотра и даже без сторожа кладбище постепенно дичало. Над многими старыми могилами шелестели листвой клены, рябины, тополя. Могилы зарастали травой и бурьяном. На дорожки наползали плети ежевики и тянул колючие ветки шиповник, в трещинах каменных склепов пускали корни деревья, разрушая семейные усыпальницы, многие из которых уже были давно и прочно забыты.
Каменная, выкрашенная известью ограда была высотой примерно по пояс. По верху шел ряд кованых прутьев — решетка. Калитка с облупившейся краской была приоткрыта, да так и осталась распахнутой на проржавевших петлях.
Юлиан Дич стоял долго. Он пришел сюда уже в сумерках, но все равно какое-то время подождал, время от времени прислушиваясь к городским шумам. Городок постепенно затихал, но гость все равно медлил. Он не для того ехал через всю страну, чтобы спешить и делать ошибки.
Наконец вдали, на церковке, что стояла на площади у перекрестка, послышался мерный колокольный звон — там завершилась вечерняя служба. Негромкие мягкие звуки плыли по воздуху, и каждый невидимой волной ударял в грудь, вызывая странное чувство покоя. Молодой человек прикрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая разум. Когда с последним ударом соборных часов он распахнул ресницы, мир вокруг него изменился. Все стало черно-белым, мир окрасился во все оттенки серого. Предметы стали легкими, невесомыми и удивительно хрупкими, словно нарисованными на листах папиросной бумаги. Человек осторожно сделал шаг вперед. Калитка проскользнула мимо, словно была лишь декорацией, которую меняют на сцене театра.