Дом с волшебными окнами

Эмден Эсфирь Михайловна

— Вы хотите подышать свежим воздухом? — И Таня, осторожно положив в карман фонарик, подвела принца к окну.

Принц сейчас же высунулся в окно и долго не оборачивался.

— Пойдем, Таня, — сказал Сережа, — мы все равно не узнаем ничего путного от этого трусишки.

— Пугнуть бы его напоследок! — захохотал Булька и прыгнул прямо к белой собачонке.

Та завизжала совсем как принц, побежала к окну и, споткнувшись о стул, разлетелась на мелкие кусочки.

— Булька! — крикнул Сережа.

— Как тебе не стыдно! — огорченно

сказала Таня. — Извините его, пожалуйста! — обратилась она к принцу.

Тот стоял у окна и дрожал. Лицо его было уже не розового, а какого-то зеленоватого цвета.

— Ничего, ничего, не беспокойтесь, — процедил он сквозь зубы и снова обернулся к окну.

— Я думала, он больше огорчится, — удивленно шепнула Сереже Таня.

— Идем скорей! — вдруг сказал Сережа, хватая Таню за руку. — Я заметил сейчас, что он подал кому-то в окно знак!

Таня схватила дремавшего на золоченом стуле медвежонка, и дети бросились к дверям.

— Не извольте беспокоиться! — захихикал вдруг Фарфоровый Принц. Дверь заперлась, как только вы вошли сюда. В моем замке секретные замки.

И он захихикал еще громче.

— Булька, прыгай в окно, — крикнул Сережа, — и мчись к нашим! Засада!

— Не пущу! — завизжал Фарфоровый Принц.

Но Булька уже перескочил через его голову.

За окном послышалась суматоха, удары, чьи-то проклятия… Потом все стихло.

— Ускакал! — сказал Сережа. — Таня, дай мне руку и ничего не бойся. Сейчас они придут сюда.

Глава девятнадцатая

ОЛОВЯННЫЙ ГЕНЕРАЛ

— Вы подумайте, солдаты, Разве дети виноваты? Вы подумайте, солдаты, Сколько горя от войны! — Оловянные солдаты Думать вовсе не должны.

Сейчас же послышался гулкий топот множества ног. Дом окружали со всех сторон.

— Сережа! — сказала Таня.

Сережа обернулся.

— Танечка, — сказал он ласково, — Танюша, милая… (Никогда еще брат не называл ее так.) Танюша, только не унижай себя перед ними, не плачь, они все равно не сжалятся.

— Сережа, а мама? Нет, нет, я уже ничего… Только ты крепче держи меня за руку

Одутловатое лицо с оловянными глазами показалось в дверях

— Генерал! — восторженно взвизгнул Фарфоровый Принц. — Наконец-то!

— Обыскать! — глухо сказал Оловянный Генерал, не глядя на принца.

И в комнату вошли, стуча сапогами и как-то странно переставляя ноги, оловянные солдаты во главе с оловянным офицером.

Они грубо обшарили Сережу, Таню и медвежонка.

— Найдено оружие! — щелкнув шпорами, доложил оловянный офицер и подал Оловянному Генералу Сережин перочинный ножик.

— Но ведь это простой перочинный нож! — сказал Сережа.

Он заставил себя

взглянуть прямо в лицо Оловянному Генералу, и ему показалось, что сердце его сжали железными тисками. Пустые оловянные глаза смотрели куда-то в пустоту позади Сережи.

— Взять! — отчеканил глухой голос.

И сейчас же оловянные солдаты окружили Сережу и Таню.

— Ведь мы же маленькие! Солдаты! Подумайте сами! — сказала Таня, обнимая испуганно прижавшегося к ней Мишутку.

— Оловянные солдаты думать вовсе не должны, — сказал в пустоту глухой голос. — Эти дети виновны. Предать их суду!

Глава двадцатая

МУДРЕЦЫ С КАЧАЮЩИМИСЯ ГОЛОВАМИ

За часом час, весь день-деньской Они качают головой. У них на все один ответ Они всегда ответят: «Нет!»

Дети ожидали чего угодно, но то, что они увидели в следующую минуту, было так неожиданно, что даже Мишутка вздрогнул и прижался к Тане.

В дверь важно входил маленький человечек с огромной головой. При каждом его шаге голова качалась то вправо, то влево.

За ним шли еще несколько человечков, но те, очевидно, были не такие важные, так как головы у них раскачивались немножко потише.

— Суд идет! — провозгласил фарфоровый мопс, сидевший все время на шкафу, и странные человечки остановились посреди зала.

— Мудрецы! Судите их строже! — взвизгнул Фарфоровый Принц.

— Приведите подсудимых! — тонким голоском откликнулся Главный Мудрец.

Два человечка с раскачивающимися головами сейчас же стали около детей.

— Мы не подсудимые, — сказала Таня, — мы дети.

— Подсудимые дети! — пропищал Главный Мудрец. — У вас головы не раскачиваются, значит, вы не имеете права на отрицание. Право отрицать имеем только мы, мудрецы с качающимися головами. Кто мудрее всех на свете? Тот, кто все отрицает. А наши головы все время отрицают все на свете!

И Главный Мудрец так сильно закачал головой, что Сережа подумал: «Сейчас она свалится с плеч!»

— Подсудимые дети, — продолжал Главный Мудрец, немного успокоившись, почему вы стоите, взявшись за руки и прижимаясь друг к другу?

— Потому что нам вместе не страшно, — сказала Таня. — Когда мы вместе, мы не боимся вас. Вместе всегда легче.

Главный Мудрец повернулся к Сереже.

— И ты утверждаешь это? — насмешливо спросил он.

— Конечно, — ответил Сережа.

— Первое преступление! — провозгласил Главный Мудрец. — Мудрецы! Эти дети утверждают, что на свете есть дружба. Так ли это, мудрецы?

Маленькие человечки сейчас же отрицательно закачали головами.

— Вы видите? — торжествующе взвизгнул Главный Мудрец. — Дружбы на свете нет! И за ваше первое преступление вы понесете должное наказание.