Дом с волшебными окнами

Эмден Эсфирь Михайловна

Они быстро скатились с горы и подошли к воротам.

— Давай снимем лыжи, — сказал Сережа, — а то они унесут нас сразу на другой конец города.

Дети начали снимать лыжи, а когда выпрямились, месяца на воротах уже не было — опять ускакал куда-то.

Сережа постучался в ворота, но никто не откликнулся.

Ворота были заперты, и столько снега лежало наверху, как будто их не открывали уже очень давно.

Сережа постучал сильней. Снег посыпался с ворот, закружился в воздухе, и вдруг ворота качнулись, заскрипели и стали раздвигаться и сдвигаться, как большая гармоника.

Они

раздвигались и скрипели:

Мы ворота, мы не спим, Мы скрипим, скрипим, скрипим!

— Сережа, ты слышишь? — шепотом сказала Таня. — Ворота поют!

— Не поют, а скрипят, — сказал Сережа. — А про что скрипят, непонятно.

— А я понимаю, — сказала Таня. — Ты слушай, слушай хорошенько!

Тут ворота опять заскрипели, и теперь даже Сережа услышал песенку, которую они пели.

А пели они вот какую скрипучую песенку:

Скрипеть нам не велели, Но скрыть невмоготу: Скрипучие качели Скрипят у нас в саду. Скрипят на ветках груши, Послушай, как скрипят! В саду Страна игрушек, Но нет в саду ребят! Скрипеть нам не велели, А петь мы не хотим Скрипеть нам не велели, А мы скрипим, скрипим!

— Вот видишь! — сказал Сережа. — Какая же это песня? Один скрип!

— А мне все-таки нравится! — сказала Таня. — Ведь они приглашают нас войти!

Она попробовала заглянуть в сад в то время, как ворота раздвинулись. Ей показалось, что она увидела деревья и на деревьях — груши, о которых пели ворота.

А за деревьями был дом — Таня снова его увидела! Чудесный дом с блестящими окнами!

И только она его увидела, как услышала знакомые быстрые слова:

Там такие разговоры,

Там лежат игрушек горы,

Этот дом найти сумейте,

В этот дом войти посмейте!

— Дом с волшебными окнами! — закричала Таня. — Он за этими воротами, посмотри, Сережа!

Но ворота, словно дразнясь, захлопнулись перед самым Сережиным носом! Они еще разок проскрипели:

Мы ворота, мы не спим,

Мы скрипим, скрипим, скрипим!

и больше уже не раздвигались.

— Что же нам теперь делать? Сережа, придумай что-нибудь!

— «Придумай»! Тут надо действовать, а не придумывать!

И Сережа попробовал открыть задвижку, но ворота только поскрипели в ответ.

— Дай-ка я, — сказала Таня.

Одной рукой она держала медвежонка, в другой был зажат мячик.

И Таня недолго думая кинула мячик в ворота.

Мячик стукнулся в самую середину, в самую задвижку! И вдруг ворота начали открываться!

Мячик быстро отскочил обратно, в Танины руки. А ворота открывались все шире и шире, и скрипели, и пели открываясь. Они пели свою песенку совсем громко, во весь голос, но песенка у них теперь была другая. И вот что они пели:

Направо

и налево Везде лежит она, Игралочка, Игралочка, Чудесная страна. Возьмешь игрушку в руки Откроется она, Игралочка, Игралочка, Чудесная страна.

И на словах «чудесная страна» за широко распахнувшимися воротами открылась странная, волшебно освещенная улица.

Глава девятая

ДВА МЕДВЕДЯ

И дети будут песни петь, Рассказывать спросонок О том, как был суров медведь И ласков медвежонок.

Снег был голубой, и розовый, и зеленый — это освещали улицу маленькие смешные фонарики, похожие на погремушки.

Улица была чистенькая, блестящая, совсем новая, а дома на ней были похожи почему-то на аккуратные картонные коробки, расставленные и разложенные вдоль мостовой.

Но дома с волшебными окнами не было.

А ведь только что Таня так ясно видела этот дом! И думала, что вот сейчас встретится с мамой!

Надо было снова отправляться на поиски. А улица была совсем тихая. Улица спала.

Дети шли, взявшись за руки, и попадали то в зеленые, то в красные, то в желтые лужи яркого света, разлитого по мостовой. Танины ботики становились то зелеными, то желтыми — Таня даже потрогала их рукой, чтоб узнать, не пристала ли к ним краска.

Дети дошли до конца улицы и остановились. Все было тихо, все окна и двери были закрыты.

— Как тут крепко спят! — сказала Таня. — Мы простоим всю ночь на улице.

— Ерунда! — сказал Сережа. — Разбудим!

Они стояли возле домика с остроконечной крышей. Таня часто рисовала такие дома в своих тетрадках.

— Постучи, Сережа! — сказала она.

Сережа тихонько стукнул в маленькое неосвещенное окно.

— Постой тихо, — сказал он. — Я что-то слышу. В этом доме кто-то живет!

Но Таня ничего не слышала.

— Отоприте, пожалуйста! — сказала она, соскучившись, и тоже стукнула в окошко. — Нам очень нужно у вас что-то спросить.

Тут и она услышала какие-то звуки. Похоже было, что в домике кто-то сладко храпит.

— Мишутка, маленький, — сказала Таня, прижимая к себе медвежонка, почему это нас не пускают? Ты озябнешь тут на улице.

Она не могла понять, как это случилось, но медвежонок в ответ потерся своей теплой плюшевой щекой о ее щеку и толкнул лапой окошко.

Храп прекратился, послышалось сонное ворчание, и густой бас спросил:

— Кто там?

— Мы, — ответила Таня. — Сережа и я.

— «Сережа и я»!.. — проворчал бас. — Почему же это «Сережа и я» должны по ночам будить честных людей?

В ту же минуту крыша отделилась от домика и стала подниматься. А под нею поднималась большая байковая медвежья голова.