Дом среди звезд
Шрифт:
– Впечатляюще, как в… — ждать, что мне скажет противник поднимаясь из-за стола, я не стал. Пусть в голодрамах герои со злодеями ведут долгие пафосные диалоги во время боя. В реальности так не бывает. Можешь ударить врага — ударь. Можешь убить — убей. Время разговоров может быть до боя, когда ты тянешь время, чтобы подготовиться или ожидаешь подкрепления. Или можно сказать пару слов после боя трупу, когда враг уже мертв и не выкенет сюрпризов. Если поступаешь иначе, то быстро перейдёшь из категории живых в категорию мёртвых и лично выяснишь, что бывает с душами по ту сторону кромки.
Я на тот свет не торопился, а потому напитал псионикой своё тело, как когда-то проснувшись в бетонной коробке камеры, будучи ребёнком и разорвал кандалы,
Мой противник ударом кулака сверху припечатал стол к полу и долбанул меня псионикой. Только располагающая улыбка на хищный оскал сменилась. Может данный мясной костюмчик и не был заточен под прямой бой, как предыдущий на Земле с клыками, рогами и прочим, но слабым, беззащитным вместилищем точно не был.
Человеческий боевой псионик — опасный противник. Нам всегда доставались лучшие снаряжение и доспехи. Но главным оружием всегда были люди. Мы сильны, даже способны чисто на своих физических данных поспорить с врагом в доспехе с могучими сервоприводами. Мы быстры, не каждый враг даже просто способен уследить за нашими движениями. В том числе и по этому мы не редко предпочитаем ближний бой. Псионический щит может защитить от большинства видов лёгкого оружия, быстро развернуть что-то на станине в нашу сторону тяжело, ведь мы не стоим на месте, к тому же закрываемся телами врагов, которых режем в ближнем бою. Не у всякого врага хватит духу стрелять в своих товарищей в надежде зацепить вёрткого противника. Но сейчас перед мной был не обычный враг, а некто не уступающий мне способностями, скорее наоборот. Из всех положительных сторон можно было выделить только то, что он не в броне, как и я сам. Иначе, утратив эффект неожиданности уже можно было бы начать самовыпил, чтобы не стать рабом и марионеткой. Но шансы на победу всё таки есть.
С этой жизнеутверждающей мыслью я снова ринулся вперёд. Но тут же пришлось сместиться в бок, чтобы пропустить мимо новый псионический удар. На пути мне попался труп сопляка и я повторил свой трюк со столом. Понятно, что тело не собьет врага с ног, но хоть заставит потратить лишнее мгновение, за которое я стану на шаг ближе. Так и произошло с той разницей, что противник не припечатал его к полу или отбил в сторону, а вновь ударил энергией, стремясь снести и тушки и меня. Я ушёл в перекат вперёд, пропуская и тело и удар над собой. Силушки вражина не пожалел и звук смявшегося металла за спиной стал музыкой для моих ушей. Клинкетные двери выглядят определённо круто, но имеют ту же болезнь, что и клинкетные клапана. Жутко клинят от деформации, которую только что кое-кто кажется устроил. А значит нам пока никто не помешает.
Выйдя из кувырка, я нанес удар шоковой дубинкой, окутанной псионическим полем, которую враг заблокировал рукой, а потом выпрямляясь добавил «туристу» коленом в пах. Противник слегка поморщился, хотя был окутан защитным полем энергии, как и все встречавшиеся мне прежде «черти». Но теперь мы хотя бы наконец сошлись накоротке. Я начал наносить удар за ударом. Дубинкой, рукой, ногами. На пределе скорости. Лишь бы не дать врагу лишнего мгновения для новых псионических ударов. Нет сомнений, что эта тварь сможет задавить меня энергией имматериума. Он в нем рождён, а я лишь тяну силы из его дома. Но здесь материальная вселенная, потому стоит навязывать ту форму борьбы, где у меня может быть преимущество. К тому же его сосуд не затачивался под прямую схватку, что тоже играло мне на руку.
Через несколько секунд чертова дубинка переломилась у самой рукояти, целиком псионика не смогла защитить этот кусок мусора. Хотелось материться в голосину на тех, кто закупил дешёвку, хотя я и понимал, что в оружие тюремной охраны никто и никогда не вложит
Тем временем стали понятны сильные и слабые стороны врага в рукопашной. Он был чудовищно силён, обладал чуть большей скоростью, чем я. Но не был толком обучен. В лучшем случае бокс и не более того. Глухой блок сменился кучей ударов. Мельница, так свойственная новичкам. Это позволяло мне пока что оставаться живым и здоровым. И бить, перемещаться, уворачиваться, снова бить и молиться, чтобы я смог продержаться достаточно долго.
Главное не давать врагу ни секунды передышки. Он должен быть сосредоточен на своей псионической скорлупе. Чтобы любое её ослабление вело к пробитию барьера. Это не дает ему атаковать, не даёт разорвать дистанцию. А потому плевать на усталость мышц. Плевать на сбитые даже под слоем уже моей псионической энергии костяшки кулаков. Плевать на всё. Иногда в жизни остаётся только держать дыхалку и бить.
Я не знаю сколько времени это продолжалось. Всё слилось в череду блоков и ударов. Нырок вниз под несущийся к моей голове кулак, распрямиться, делая апперкот. Сместить голову в бок от кросса и ударить встречным в переносицу. Новый удар в коленную чашечку врага и мягкий блок. Один раз уже пришлось блокировать удар противника жёстко и на этом всё едва не закончилось. Слишком велика разница физических сил, меня почти откинуло в сторону, рука болезненно заныла. Разрыв дистанции смерти подобен, снова приблизиться к себе враг не даст. А значит больше никаких ошибок. Главное держать его под ударами. Столько сколько потребуется и не секундой меньше. Слава мирозданию, что я всё таки тренировался в камере и пришёл в норму!
Бой всё длился, а я впал в своеобразный боевой транс, в котором нет места лишним мыслям. Есть только противник и препятствия в комнате, которые могут помешать бить его без передышки. Но вдруг на периферии чувств появился звук, которого раньше не было. Скрип сминаемого металла. Оставалось только надеяться, что дверь вскрывают нападающие. Если местные обитатели наконец нашли способ добраться до своего хозяина, то мне конец.
Желание посмотреть на дверь было нестерпимым и едва не стоило мне жизни. Я поднырнул под очередной размашистый удар и сместился в бок, так чтобы проход попал хотя бы в поле периферийного зрения, заодно пробивая в корпус. Но это было тактической ошибкой, следующий удар всё таки пришлось принять на жёсткий блок. Я почувствовал, как кость предплечья хрустнула, ломаясь. А потом таки получил псионический выброс в грудь, потому что не смог своевременно нанести свой собственный удар кулаком.
Но летя к стене с несколькими переломанными рёбрами был готов орать не от боли, а от восторга. В выгнулую к чертовой матери телекинезом дверь входил Федя, сходу разряжая в спину «туриста» свой монструозный обрез, в каждый ствол которого мог влезть большой палец бронеперчатки. Оружие с отдачей которого с трудом справляется псионик в бронескостюме — это очень серьёзная штука. Поворачивающегося к новым гостям врага бросило на землю, хотя и не убило из-за вновь набравшего силу защитного поля. Но Фёдор с залетевшим сразу за ним итальянцем поспешили исправить это недоразумение. Клювец и меч обрушились на поднимающегося противника и буквально разорвали его. Спецсредства это вам не дубинка тюремщика.
– Deux volt, тварь! — гаркнул католик, отпинавая продырявленную голову от тела на всякий случай — Влад, ты живой?
– Не дождётесь! — хмыкнул я и тут же скривился, грудь немилосердно болела — Помогите встать.
– Серый, Ком! К командиру! — отдал приказ наш медведь. В принципе всё правильно. Они с доморощенным инквизитором самые мощные боевые единицы, не им раненых таскать.
– Где мы хоть? — осведомился я, дыша сквозь зубы от переломов. Хотя болели не только они, всё тело выло из-за запредельной физической нагрузки. Хотелось глотать ртом воздух, но долбанные ребра этому активно мешали.