Дом ста дорог
Шрифт:
— У нас для него важное известие, — проговорил Питер.
Его слова заинтересовали трудившихся кобольдов и привлекли внимание. Некоторые с опаской поглядывали на Бродяжку. Собачка тут же приняла свой самый милый, весёлый и застенчивый вид. Остальные кобольды разглядывали Чармейн и мешок в её руках.
— Кто у вас там? — спросил один из них.
— Ролло, — ответила девочка.
Кобольды понимающе закивали, никто не казался удивлённым.
— Что ж, можно ли нам отправиться повидать Тиммиза? — проговорил Питер. Кобольды снова закивали.
— Идите
Чармейн ощутила, что сородичи не питают особой любви к Ролло. Ролло, похоже, тоже догадывался об этом, потому что прекратил шуметь и брыкаться, пока Чармейн и Питер огибали непонятный объект. Девочка то и дело поднимала мешок, чтобы не угодить им в свежую краску.
— Что вы мастерите? — спросила Чармейн у встречного кобольда.
— Заказ от эльфов, — произнёс он.
А другой кобольд добавил:
— Много заплатят.
А затем встрял ещё один:
— Эльфы всегда хорошо платят.
Чармейн поняла лишь, что кобольды и сами не знаю, что конструируют. Дети вошли в пещеру куда просторней предыдущей. То тут, то там сновали крохотные кобольды-малыши, гоняясь друг за другом среди занятых делом взрослых. Многие кобольдята, завидев Бродяжку, с криками уносились прочь. Взрослые же кобольды аккуратно отходили с дороги, не уделяя гостям особого внимания, и продолжали красить, шлифовать и вырезать. Питер и Чармейн проходили мимо лошадок-качалок, кукольных домиков, детских стульчиков, напольных часов, деревянных скамей и заводных клоунов. В конце концов, они добрались до часов с кукушкой. Такие гигантские часы ни с чем не перепутаешь. Их корпус был отделан деревом, а крыша сияла волшебными огнями. В стороне стоял громадный циферблат, занимающий собой почти всю стену. Кукушка же размерами превосходила Чармейн и Питера вместе взятых, десятка два кобольдов с довольным видом украшали её перьями. Девочке стало интересно, кому же понадобились такие большущие часы.
Тимминз работал наверху, подкручивая что-то маленьким гаечным ключом.
— Вон он, — указал Питер, узнав главу кобольдов по неповторимо огромному носу. Парень прочистил горло и прокричал: — Прошу прощения. Хррм. Прошу прощения!
Тимминз развернулся на удерживающих его верёвках и хмуро посмотрел на них.
— Ах, это вы, — произнёс он и перевёл взгляд на мешок. — Теперь решили заняться похищением людей?
Ролло услышал голос Тимминза и почувствовал, что оказался среди друзей.
— Бесбпвледетлбл! Плбщение! — заревел мешок.
— Это же Ролло, — обвиняюще бросил глава кобольдов.
— Верно, — откликнулся Питер. — Мы принесли его, чтобы сделать признание. Лаббок с горных лугов подкупил его и приказал посеять вражду между вами и волшебником Норландом.
— Грязбнл лобзн! — кричал мешок.
Лицо Тимминза побледнело и сделалось серебряно-голубым.
— Тот самый лаббок? — проговорил он.
— Тот самый, — заверил Питер. — Мы видели вчера, как Ролло требовал у него оплату, и лаббок дал
— Нелблпфло пфакобло! — отрицал мешок во весь голос. — Обмаблпфпфик!
— Мы оба видели, — сказал юноша.
— Выпустите его, — произнёс Тимминз. — Пусть сам скажет.
Питер кивнул девочке. Чармейн убрала руку с днища мешка и прекратила повторять слова, которые, как она надеялась, удерживали её чары. Ролло тут же плюхнулся на пол, отплёвываясь от молока, шерстяных ниток и крошек, и с гневом воззрился на Питера.
«У меня и правда получилось сотворить заклинние! Я удержала его внутри!» — улыбнулась про себя Чармейн.
— Ты видишь, видишь, какие они! — сердито протараторил Ролло. — Кинуть в мешок неповинное существо, заткнуть ему рот прокисшим молоком, чтобы оно не могло постоять за себя, когда его чернят наглой ложью!
— Теперь ты можешь постоять за себя, — заметил Тимминз. — Отвечай, ты получал горшок золота от лаббока за то, что посеял раздор между нами и волшебником?
— Как я мог! — добродетельным голосом увещевал Ролло. — Попался лаббоку на глаза — считай, что мертвец. Всякий это знает!
Вокруг них уже собралась приличная толпа, — старавшаяся держаться подальше от Бродяжки, — и Ролло использовал для них всё своё актерское мастерство.
— Будьте свидетелями! — заливался он. — Я невинная жертва отвратительной лжи!
— Проверьте его грот, — приказал Тимминз кобольдам, стоявшим поблизости.
Они послушно бросились выполнять поручение. Ролло подпрыгнул на месте.
— Я с вами! — завопил он. — Я докажу, что там ничего нет!
Ролло ступил три шага и повалился наземь, так как Бродяжка неожиданно схватила его за край жакета и сбила с ног. Она не отпускала край грубой ткани, чтобы кобольд не сбежал, и помахивала хвостиком Чармейн, всем видом говоря: «Ну разве я не молодец?»
— Отлично придумала, — похвалила её девочка. — Хорошая собака.
— Отзови своё животное! — прокричал Ролло. — Она повредила мне спину! Болит!
— Нет, — твёрдо ответил Чармейн. — Она тебя не отпустит до тех пор, пока кобольды, посланные проверять твой грот, не вернутся.
Ролло молча сел с видом оскорблённой невинности. Девочка повернулась к Тимминзу и спросила:
— Пока мы ждём, можно ли спросить, для кого эти гигантские часы?
Глава кобольдов окинул взглядом деревянный каркас.
— Для кронпринца Людовика, — отозвался он с мрачной гордостью. — Он заказал их для Замка Радости. — Гордость исчезла из его голоса, и осталась одно уныние: — Он ещё не заплатил за них ни пении. Настоящий жмот. Только подумать, насколько он богат…
Тимминза прервали вернувшиеся кобольды.
— Вот он, вот он! — кричали они хором. — Мы нашли его под кроватью!
Кобольд, бежавший самым первым, сжимал в руках глиняный горшок. На первый взгляд самый обыкновенный горшок, в котором можно разогревать суп в печи, вот только светящийся слабым радужным светом.