Дом теней

Кайе Мэри Маргарет

Миллисент похоронили чуть позже в тот же день, потом последовали поминки, где присутствовали все, кроме Амэлфи. Та пожаловалась на головную боль и сказала, что у неё аллергия на похороны.

Служба была очень короткой, а для Дэни — трагичной. Не потому, что она была привязана к мисс Бейтс — Миллисент она практически не знала — а потому, что Миллисент Бейтс презирала все восточные штучки и терпеть не могла Восток. А теперь она навсегда останется здесь. Ей придётся до Страшного Суда лежать в одиночестве в этой горячей чужой земле среди звуков прибоя, пассатов

и шелеста пальм. Бедная мисс Бейтс! Ей так хорошо жилось в маленьком английском городке, она совсем не хотела на Занзибар!

Глава 15

За ужином в тот вечер собралась тихая небольшая компания. После еды все вышли на веранду. Сидели, лениво болтали, и никто не танцевал.

У Амэлфи прошла головная боль. Чтобы отдать дань памяти мисс Бейтс, она надела скромное платье чёрного шифона. В нем она выглядела хрупкой и грустной, а белая кожа по контрасту казалась ещё белее.

Лоррейн и Гасси были в чёрном по той же причине. У Дэни не было чёрного платья (тётя Хэрриет считала, что молодым девушкам чёрный цвет не идёт), поэтому она надела то же серое платье с магнолиями, которое было на ней предыдущим вечером. Пока дворецкий Абдурахман мыл кофейные чашки и ликёрные рюмки, Найджел спросил, не хочет ли кто-нибудь сыграть партию в бридж. В этот момент Дэни опустила руку в один из широких карманов, украшавших её юбку, и нащупала там смятый листок бумаги.

Дэни удивлённо на него уставилась. Как он там оказался? Это была половинка листа с написанным текстом. Дэни повернула её так, чтобы на бумагу падал лунный свет, и прочитала напечатанный на машинке текст, поначалу не поняв его смысла.

«Могу я с вами поговорить? У меня большие неприятности, и мне нужен совет. Не будете вы так добры подождать до половины первого? Это очень личное дело, и я не хочу, чтобы знали другие. Моя комната прямо под вашей. Я буду ждать. Пожалуйста, приходите. А. К.»

Что это? — подумала Дэни, подняв брови. Она перевернула листок, но больше там ничего не было. Автор, безусловно, хотел добавить что-то ещё, но подумал получше и оторвал вторую половину. Но как это попало к ней в карман, и когда?

И внезапно, будто кто-то вылил на неё кувшин холодной воды, как Амэлфи, чтобы прекратить истерику Гасси, она вспомнила…

Этот листок бумаги летал возле её юбки, когда она стояла на коленях над телом Миллисент. Она подняла его и машинально сунула в карман. Но теперь он был доказательством убийства.

Фрагмент вчерашнего разговора крутился в её мозгу, как магнитофонная запись.

— По три чего?

— Убийства, конечно, дорогая. События всегда идут по три. Вы этого не замечали? Беда никогда не приходит одна.

Третий раз — третье убийство. И попытка четвёртого убийства — её собственного. Она была напечатана на её пишущей машинке — пишущей машинке мисс Китчелл — и подписана её инициалами — инициалами мисс Китчелл. И если бы письмо нашли…

Липкая смесь тошноты и холодного страха поглотила Дэни, лунный свет и звук праздных голосов куда-то отступили. Она попала в ужасную

паутину. И сколько бы она не крутилась и не уворачивалась, она не сможет убежать, потому что будут ждать другие нити, готовые спокойно обвиться вокруг неё, пока она не будет полностью связана и беспомощна.

Она была на грани истерики, хотела прыгать и кричать, кричать, как Гасси прошлым вечером. Бежать через веранду в лунном свете и дальше по грязной дороге, бежать, пока не кончатся силы. Дэни подавила истерику, вонзая ногти в ладони и до крови покусывая губы. А потом из тумана появилась рука и коснулась её плеча. Рука из плоти и крови была твёрдой и реальной, безумный кружащийся мир сделался твёрдым и стабильным, а к Дэни вернулось какое-то подобие спокойствия.

Туман рассеялся, лунный свет снова стал ярким, и Дэни увидела, что рядом с ней стоит Лэш, своим телом отделяя её от остальных на террасе.

Он сказал:

— Пошли, прогуляемся по пляжу. Мне целый день не удавалось словом с тобой перекинуться. Есть пара вещей, которые я хотел бы обсудить. Вы нас извините, Лоррейн?

Он не стал ждать разрешения, поднял Дэни на ноги, взял её под руку и пошёл через веранду по ступенькам в сад, заполненный чернильными тенями деревьев. Там он начал говорить о делах, называя разные имена, которые ничего для неё не значили. Он говорил об этом, пока они шли по заросшим цветами дорожкам и вышли через дверь в стене к морю.

По каменистым тропинкам они шагали к берегу. Пляж был пуст, на нем ничто не двигалось, кроме тихих волн и множества маленьких песочных крабов, которые ползали взад — вперёд безмолвно, как мотыльки.

С обоих сторон были горы: высокие скалы, изрезанные ветрами, источенные водой кораллы, которые вырисовывались тёмными силуэтами на лунном небе и бросали острые тени на белый песок. Лэш обошёл их и, выйдя на открытый пляж, остановился у самой воды, так что никто не мог подойти незамеченным и их невозможно было застать врасплох.

Отпустив руку Дэни, он повернул её так, чтобы она смотрела ему в лицо. Он не стал понижать голос или менять интонацию. И любой, кто наблюдал за ним из тени, подумал бы, что он продолжает разговор, начатый в саду.

— Что случилось, малышка? Что было в той записке? Кто-то написал тебе анонимное письмо?

Не говоря ни слова, Дэни протянула ему листок бумаги и увидела, как на его лице по мере чтения проступают резкие незнакомые черты.

Через несколько секунд он спокойно спросил:

— Кто-то сунул это тебе в карман?

— Нет, — шёпотом ответила Дэни, — я нашла её прошлой ночью. Она была на веранде… возле… около мисс Бейтс. Миллисент, наверное, держала её, когда… Я сунула листок себе в карман и не вспоминала о нем, пока… пока сейчас не нащупала его, не вынула и… не прочитала.

Лэш долго молчал, глядя на листок в своей руке. Наконец Дэни спросила:

— Это значит то, о чем я думаю, да?

— Да, — все ещё спокойно ответил Лэш. Его голос странно контрастировал с угрюмым выражением лица и сжатыми кулаками.