Дом трех вдов
Шрифт:
– Узнала, – вдохнула я. – Чего тебе, Сергей?
– Так это… ты ж знаешь. Приезжай, а?
– Слушай, Сергей, давай завтра утром, а? У меня был тяжелый день, – честно призналась я.
Мой собеседник немного покряхтел. Совесть боролась в нем с желанием выпить. Наконец второе победило – как обычно.
– Не могу я ждать, – виновато произнес Коваль. – Трубы горят. Не дожить мне до утра.
Чего я не выношу – это когда мной пытаются манипулировать. В «Сигме» меня напрочь отучили испытывать жалость к себе самой. Вот перед
Конечно, окружающих я жалею – я же не какой-то социопат. Дети, старики… а Коваль, пожалуй, достоин жалости ничуть не меньше. Но он же мужик! Как можно так опускаться!
К тому же Сергею требуется вовсе не медицинская помощь. Ему просто хочется выпить. И то, что он хронический алкоголик, дела не меняет.
– Да пошел ты! – в сердцах сказала я. – Доживешь, никуда не денешься. Дождешься меня как миленький. Приеду к восьми. Чао.
Я швырнула телефон на кровать и подошла к окну. «Вика, я тебя люблю!!!» – дурацкая надпись горела в темноте. Видимо, флуоресцентная краска. Да что же это такое?! Я задернула штору и уставилась на телефон. Давай, звони… Но трубка молчала.
Я вздохнула и начала одеваться. Джинсы, старый свитер, куртка для загородных пикников. Все равно одежду придется стирать. В берлоге Коваля такой запах, что им моментально пропитывается вся одежда. Ничего, выстираю.
Когда я обувалась, из своей комнаты выглянула Мила:
– Женечка, ты куда? Уже так поздно…
– Ой, ладно, – с досадой огрызнулась я, – всего одиннадцать часов! Я не ребенок, не ромашка на лугу. Ты же знаешь, я могу за себя постоять. И не надо меня контролировать!! – заорала я.
Мила пожала плечами и тихо проговорила:
– Я ничего такого не имела в виду… Возвращайся скорее.
– Не жди меня, ложись спать, – бросила я и пулей вылетела из квартиры, чувствуя себя чрезвычайно гадко. Мила уж точно не виновата в моих проблемах. Надо будет как следует попросить прощения…
Мотор моего «Фольксвагена» завелся сразу. Как многие автовладельцы, я иногда разговариваю со своим железным конем как с живым существом. Вот и сейчас, выкручивая руль, чтобы выехать со стоянки – водители уже забили выезды, припарковав свои тачки на ночь, – я жаловалась:
– Нет нам с тобой покоя ни днем ни ночью. Все люди как люди, а я… Ну вот почему я все время ввязываюсь в какие-то истории? Больше всех мне надо, что ли?
Я выехала со двора и покатила в ночь, продолжая ныть и жаловаться:
– Нет, ты подумай, вот и Коваль сел мне на шею. Звонит в самое неподходящее время. Денег просит. Мне денег не жалко, но он ведь во мне не человека видит, а видит дойную корову. Ненавижу, когда меня используют! И кстати, вполне бы мог дождаться утра. Но не могу же я его вот так бросить? Инвалид ведь. И вообще мужик неплохой.
Затормозив у круглосуточного супермаркета, я основательно нагрузилась едой. Прихватила бутылку водки и блок сигарет. Подумала –
Загрузив пакеты в машину, я уселась за руль и подвела итог своему нытью:
– Ввязалась, так терпи!
Дом Коваля – одноэтажный, деревянный, с запущенным садом – стоял в окружении многоэтажек. В нашем городе кое-где сохранились островки такой застройки. Иной раз завернешь за угол высотки – а там деревня деревней! Сирень, немощеная дорога… Провинция, в общем.
Я потянула на себя скрипучую калитку. Двор был невероятно запущенным – из рассохшейся собачьей будки свисал обрывок железной цепи, на которой прежние хозяева держали собаку. И это при том, что Коваль переехал в этот дом около года назад.
Я постучала в деревянную дверь и вошла, не дожидаясь ответа.
– А-а, явилась все-таки! – раздался веселый голос в районе моих коленей.
– Явилась. Скотина ты, Сергей, – устало проговорила я, опускаясь на корточки. Только так можно было нормально беседовать с хозяином дома – в одной из «горячих точек» Коваль потерял обе ноги выше колена. Передвигался Сергей на тележке, отталкиваясь парой специально сделанных упоров для рук. При случае он мог развивать вполне приличную скорость.
– Я тоже рад тебя видеть, – ухмыльнулся мужчина. Судя по его багровому лицу и благодушному настроению, Коваль уже успел решить проблему горящих труб и где-то раздобыл выпивку. Значит, можно было и не спешить, не нестись сюда на ночь глядя. Но я только вздохнула. Сердиться на Коваля было невозможно – так же, как верить его словам и вести с ним какие-то дела. Распад личности, вызванный неумеренным потреблением алкоголя, шел полным ходом и зашел слишком далеко. Мне было жаль этого нестарого еще мужика, но поделать тут было ничего нельзя.
Я принялась выкладывать еду из пакетов на замусоренный стол. При виде бутылки бывший военный оживился и подъехал поближе. Я принюхалась, решительно подошла к окну и потянула на себя некрашеную раму.
– Слушай, Сергей, чем у тебя так воняет? Насколько я знаю, еды ты дома не держишь, ничего не готовишь. Домашних животных у тебя нету.
– А, это бычки! – отмахнулся хозяин.
Я принялась сгребать в пакет окурки из многочисленных консервных банок. Пахло и правда омерзительно. Я собрала пустые стаканчики от растворимой картошки и китайской лапши. Коваль наблюдал за мной, усмехаясь.
– Ты когда последний раз ел? – спросила я.
– Вчера? – предположил бывший военный юрист.
Сжав зубы, я продолжила расчистку. Вскоре на столе появилось свободное место. Я застелила его газетой. Ополоснув пару тарелок, я принялась за изготовление бутербродов. Кулинария – не мой конек, но сойдет.
– Давай подарок-то, – попросил хозяин дома.
– Сначала давай поедим, – поставила я условие. – Все, большего от меня не дождешься. Бутерброды – предел моих кулинарных талантов.