Дом у дороги. Цикл рассказов
Шрифт:
– Ну нет, дружок, – услышал он позади себя голос Проводника, – тебе туда точно вход заказан.
Ванька весь сник, сполз по стене и глядя на вторую дверь, от которой шел палящий жар и запах мертвой плоти, обреченно сказал:
– Да понял я… Мне туда, – указал он на вторую дверь.
– И туда ты тоже не вхож, – услышал он спокойный голос сверху.
Ванька непонимающе уставился снизу вверх на Проводника. Тот, присев рядом на корточки, почти в упор смотрел на Ваньку.
– Самоубийцам никогда не попасть ни в рай, ни в ад. Ты каждый раз будешь переживать момент своей смерти, испытывать боль и смотреть в глаза тем, чьи жизни ты поломал. Вечность… Вечность… ВЕЧНОСТЬ…
И
***
– Вот такая история, ребятки, – вдруг неожиданно закончил свой рассказ Матвеич, – Ух ты! Уже стемнело. Спать пора.
– Так я не понял, – недоуменно развел руками Лёша, – Ванька жив или как?
И только Матвеич открыл было рот, чтобы ответить, как со стороны калитки раздался зычный мужской бас:
– Матвеич! Ты там где?!
Матвеич кряхтя поднялся и направился в ту сторону, откуда раздавался голос, и скрылся в темноте.
Через несколько минут он появился улыбающийся и светящийся, как медный таз.
– Сын соседки заходил, – сказал Матвеич, присаживаясь на лавку в беседке, – В городе живет. Попросил его свою старую «Дружбу» починить там. Здесь умельцев нет. Так этот шельмец мне новую бензопилу купил, заграничную!
Затем, хитро прищурившись, Матвеич добавил:
– Иван Дмитриевич, большой начальник в городе. Каждые выходные возит свое семейство к матери в деревню. Хотел, по началу, ее к себе в город перевезти. Так та уперлась. «Не хочу с земли родной никуда уезжать», – говорит. Так а чего? И воздух здесь и природа. И пацанам его трудотерапия, чтобы знали, что труд разным бывает. Он их в строгости держит.
– Так это тот самый? – удивленно спросила Кира.
– Эх, девонька, – покачал головой Матвеич, – То, что я давеча сказывал – молва людская, а это – жизнь, – и, уже поднимаясь с лавки, деловито продолжил, – Так, ребятки, всем спать.
Кира и Алексей поднялись вслед за дедом…
***
Субботнее утро встретило Киру пеньем птиц и ярим солнцем, пробивавшемся сквозь цветастые занавески на окне. Еще никогда она не спала так спокойно и безмятежно. Сладко потянувшись, Кира посмотрела в сторону, где спал Лёша и, не обнаружив его, догадалась, что тот уже рыбачит с Матвеичем. Поднявшись с постели, она посмотрела на экран мобильника. Шесть утра. Первое, что заметила Кира, это то, что обычная утренняя тошнота, вызванная ее беременностью, сейчас отступила. Она быстро собралась и вышла из дома. В летней беседке ее ждал еще один приятный сюрприз. Настоящий деревенский завтрак, заботливо приготовленный Матвеичем и прикрытый от мух белоснежным рушником.
Спустившись к небольшому деревянному причалу, Кира заметила неподалеку в реке деревянную лодку. В ней сидели с удочками Матвеич с Лешей и о чем-то тихо переговаривались. Глядя на Алексея, который весело улыбался Матвеичу, она залюбовалась им. Руки сами потянулись к животу и, она непроизвольно его погладила. И тут «мать» заговорила в ней: «И ты хочешь убить ребенка от любимого человека? Задумайся, какая у тебя может быть жизнь, семья. Сколько любви ты можешь получить от двух родных тебе людей? Разве потеря этой радости стоит двух-трех поездок за границу?». «Не слушай ее! – ответила ей «свободная» личность Киры, – «Нас ждет Париж! Нас ждут бульвар Сен- Жермен и Монмартр! Ты же столько о них мечтала!».
«Остановись! Одумайся!».
«Только вперед! К свободе и путешествиям!».
Кира почувствовала, как у нее разболелась голова от наплыва
Через полчаса, когда Кира уже позавтракала и собиралась собирать со стола и помыть посуду, появились Леша и Матвеич. Они весело переговаривались и громко смеялись. Леша нес ведро с рыбой. Завидев Киру, Леша широко улыбнулся и сказал:
– Привет! Хорошо спала?
– Как в раю! – без тени лукавства ответила Кира.
Матвеич хитро сощурился, потом хмыкнул и, забирая ведро у Леши, сказал:
– Ну вот и ладненько. А теперь, ребятки, идите скупнитесь на реку, отдохните. А я рыбку приготовлю. А вечером банька будет.
– Так может, я Вам помогу? – робко спросила Кира.
– Даже думать, девонька, не смей! – словно обидевшись, прикрикнул на нее Матвеич, – Успеется тебе еще поработать. А сюда вы отдыхать приехали. Так что бегом на речку!
День пролетел, как один миг. Уже сидя вечером в летней беседке, распаренные после бани, все втроем пили чай и мирно беседовали. И тут беседа как-то незаметно перешла на тему бытового пьянства.
– Вот скажите мне, Матвеич, – высказал предположение Алексей, – ведь в деревнях пьют больше, чем в городе.
– Э нет, паря, – возразил ему Матвеич, – пьют везде одинаково. Только в городе меньше заметно, так как народу у вас много. И все сидят у себя в квартирах, за закрытыми дверьми. Вы иногда и соседей-то своих не всегда знаете и, что там у них происходит не видите. А спохватываетесь только, когда беда уже случается. Вот, вроде бы, живет в соседней квартире сосед с семьей весь из себя положительный. И жена у него хорошая и детишки упитанные. А когда полиция к вам вдруг приходит, то выясняется, что пьет он крепко, и деспот в семье, и жену с детками поколачивает. А жена с ребятишками запуганы до смерти и слово боятся сказать, только чтобы люди об их семье плохо не подумали. А у нас все как на ладони. Всех мы видим, обо всех всё знаем. А если какое лихо случается, то помогаем всем миром. Так вот.
Потом Матвеич призадумался и сказал:
– Вот только помню, жила у нас тут одна. Любаней звали…
История вторая
Любаня
Любаня проснулась среди ночи. Голова гудела, как чугунный жбан, по которому долбили битами. «Сушняк» был такой, что казалось, язык сросся с верхним нёбом. Вся правая сторона тела затекла и сейчас, когда, она пыталась повернуться, стало колоть жуткими мурашками. Застонав, Люба попыталась приподняться. Но в теле была такая слабость, что с тем же стоном она рухнула назад. Лежа на боку Любаня медленно стала приходить в себя и думать. Сколько же она уже бухает? Так… Начала она в начале сентября, числа пятого, когда Савельевне помогали картошку копать. А сейчас какое число? Да хер его знает! Люба даже не думала, какой сейчас месяц. Когда тело начало нормально чувствовать, Люба поняла, что в доме очень холодно. Ее начал бить озноб. Значит никто из друзей алкашей не додумался печь протопить. Вот суки! Только бухать к Любке и ходят! Твари! А чем топить-то? В доме не осталось ни одного полешка. Даже забор вокруг дома весь стопили.
Мучимая жаждой, Люба опустила руку с кровати на пол и начала ей шарить в поисках хоть чего-нибудь, напоминающее ёмкость с жидкостью. Раздался звон и грохот пустых бутылок. Любаня поднимала каждую из них и подносила ко рту в надежде, что хоть в одной из них осталось «бухлишко». Но, увы, все они были пустыми.
– Всё вылакали, б…ть, уроды! – зло выругалась Любка.
Конец ознакомительного фрагмента.