Дом у кладбища
Шрифт:
— А обратился к вам мистер Дейнджерфилд? — спросил Лоу, которого с каждым часом все больше восхищал этот деловитый цинический персонаж.
— Да, это он… ей-богу. Он обещал мне пять сотен гиней, если больной заговорит. Что не по уму этим надутым ослам, то сплошь и рядом доступно людям сообразительным. Уф! Он прослышал о беспутном малом, у которого в черепной коробке кое-что имеется, пришел ко мне… и я сделал дело… Черный Диллон сделал… — ха-ха! — не в пример всем этим. Уф!
Доктор Диллон знал, что коллеги смотрят на него свысока, и,
Стерк полусидел, откинувшись на подушки; он узнал Лоу и при встрече проявил признаки радости. Он выглядел очень бледным и осунувшимся, говорил тихо.
— Возьмите перо и чернила, — распорядился он.
И то и другое вместе с бумагой было готово.
— Без вас он не хотел говорить, — прошептал Тул; он казался взбудораженным, чувствовал себя неловко и был рад случаю прервать молчание.
— Не разрешайте ему говорить слишком долго. Пяти минут довольно, — сказал доктор Диллон. — Дайте ему еще ложку вина… И где мистер Дейнджерфилд?
— Сэр, он действительно, как вы сказали, посулил вам гонорар в пять… э? — спросил Тул, не сумевший сдержать любопытства с некоторой примесью раздражения.
— Пять сотен гиней… ха-ха-ха! Ей-богу, сэр, ну и потеха.
— Щедрое вознаграждение, и предложенное радетелем об общественном благе. За это все мы у него в долгу! И у вас, сэр, также. Мне говорили, сэр, что он рано ложится. Сегодня вы с ним уже не увидитесь. Но если он что-нибудь обещал, считайте, что это уже выполнено; на его честь можно смело положиться.
— Завтра в девять утра, доктор Диллон, вы можете застать мистера Дейнджерфилда за письмами и бумагами в гостиной, где он завтракает, — добавил Тул; он опасался, что после сегодняшнего успеха этот сомнительной репутации дикарь сделается светилом медицины, а потому обходился с ним более уважительно, чем раньше, хотя и был болезненно задет чудовищным размером его гонорара.
— Быстрый расчет, знаете ли… — сказал Диллон, опуская крышку футляра с инструментами. — Хотя, может быть, и лучше, как вы говорите, повидать его завтра; богачи часто бывают раздражительны… ха-ха! На два слова, доктор Тул. — И он поманил коллегу за ближайший к двери угол; там он стал говорить что-то ему на ухо, сопровождая шепот неловкими смешками, и Тул, очень красный и мрачный, с явным недоверием ссудил ему две гинеи. — Вот что еще… пусть не дают ему много бульона… куриный бульон слишком крепкий… пожалуйста, мисс, разбавьте его водой… и смотрите, сегодня ничего больше не давайте… только полрюмки кларета, если доктор Тул не распорядится иначе.
Доктор Диллон попрощался, и огненные скакуны, пожирая звонкими копытами дорогу, повлекли его к Дублину, где он мысленно посвятил две гинеи Тула языческим божествам, которым приносились этой ночью жертвы в старом Сент-Колумбкилле.
— Лучше сразу оформим ваше заявление как показания под присягой, — сказал Лоу, устраиваясь за письменным столом у постели.
Он взял перо и бросил взгляд на суровые,
— Рассказывайте как можно короче, сэр, и не торопитесь, — произнес Тул, держа руку на запястье больного.
Стерк смотрел подавленно и испуганно, словно приговоренный в руках палача.
— Это проклятый негодяй… Чарлз Арчер… запишите… это был подлый удар… сэр, я убит… наверное.
Затем наступила пауза.
— Дайте мне ложку вина… я возвращался из города в сумерках… сегодня вечером.
— Нет, сэр, вы уже некоторое время лежите здесь без сознания.
— А! И как долго?
— Не важно, сэр, не сейчас. Скажите только, в котором часу ночи это произошло.
Стерк издал низкий стон.
— Я умираю? — спросил он.
— Нет, сэр, слава Богу… ничего подобного, — ответил Тул.
— Трещина? — спросил Стерк слабым голосом.
— Ну… да… что-то в этом роде… верно… в общем, трещина; но заживление идет очень хорошо, сэр.
— Колотые… или огнестрельные раны где-нибудь есть? — задал вопрос Стерк.
— Ничего такого, клянусь честью.
— Как вы думаете… у меня есть шанс?
На мертвенно-бледном лбу Стерка от волнения и страха выступила испарина.
— Шанс? — подхватил Тул ободряющим тоном. — Ну да, думаю, что есть, сэр… ха-ха! Но, знаете, вам нельзя утомляться, а мы надеемся, сэр, через недолгое время поставить вас на ноги.
— Я очень плох… задето зрение, — простонал Стерк.
— Послушайте, сэр, вы утомляете себя, и совершенно зря. Вы в надежных руках, сэр… все пойдет хорошо… как мы ожидаем… Пелл был у вас дважды.
— Хм! Пелл… это хорошо.
— И вы прекрасно продвигаетесь, сэр, особенно сегодня.
— Доктор, скажите честно, у меня есть шанс?
— Есть, сэр… безусловно… да… честью клянусь.
— Слава Богу! — простонал Стерк, возводя глаза к небу и простирая трясущиеся руки.
— Но постарайтесь не испортить дела… вам нельзя утомляться, — заметил Тул.
— Но, сэр, сэр… прошу прощения, доктор Тул… у нас не совсем обычный случай. Показания доктора Стерка могут стать вдвойне ценными в глазах закона, если он будет знать точно, какой опасности подвергается. А теперь, доктор Стерк, постарайтесь излишне не волноваться, — сказал Лоу.
— Нет, сэр… не опасайтесь… я не очень волнуюсь, — заверил Стерк.
— Доктор Тул, — продолжил Лоу, — придется нарушить заведенный у медиков порядок; скажите доктору Стерку откровенно все, что вы думаете.
— Ну… э… — Доктор Тул откашлялся и замолк в нерешительности.
— Скажите ему, сэр, что думаете вы с доктором Диллоном. Со мной доктор Диллон говорил очень откровенно.
— Мне не нравится его пульс, сэр. Мне кажется, лучше вам его не волновать, — пробормотал Тул и выругался.