Дом, у которого вынули душу

Кутковская Анна

***

Я навсегда запомнил тот день. Хозяин дремал на диване, убаюканный шумом очередного кинофильма. Люлька с Девочкой стояла рядом с диваном. А вот Хозяйка не спала – она смотрела на свою дочь странными и пустыми глазами. Она что-то бормотала себе под нос – настолько тихо, что даже я, понимающий шепот ветра в стропилах чердака, не мог понять, что же она говорит.

Она долго смотрела на Девочку, очень долго. Потом взяла диванную подушку и поднесла ее к лицу малышки. И тут я понял, что дело

плохо. Единственное, что я мог сделать, это как следует грохнуть кухонной дверью. От этого звука Девочка проснулась и заплакала – громко и визгливо. Хозяин тут же подскочил и, растирая заспанные глаза ладонями, спросил у Хозяйки, все ли в порядке. «Да, – ответила она. – Все хорошо. Дома, знаешь ли, и стены помогают». Для меня эта фраза стала знаком свыше – фактически приказом о том, что я должен помочь Девочке выжить, а Хозяйке – вернуться к жизни. Но благими намерениями, как известно, дорога в ад вымощена…

***

В машине царила тишина. Карина играла с очередным плюшевым монстром – порождением маркетологов детских телешоу. Сам Алекс был сосредоточен на дороге, но помимо этого в мозгу у него шевелилась неприятная мысль: с Кариной что-то не так.

– Как дела в школе? – спросил он, чтобы хоть как-то развеять тишину.

– Нормально, – девочка не отвлекалась от игрушки.

– Что тебе подарили на день рождения?

– Мне подарили деньги. Мама сказала, что на Новый год мы поедем на море, там я смогу их потратить на что угодно.

– Надо же, на море… – удивился Алекс, так как София ничего не говорила ему. – А с вами кто-то еще поедет?

– Нет, только я и мама, – задумчиво произнесла Карина и уставилась в окно на пролетающие мимо дома и деревья. – Даже ты не поедешь.

– Карина, детка, мне очень жаль….

– Я знаю, папа, – перебила его девочка. – У тебя же работа, работа, одна работа.

От воодушевления Карины не осталось и следа – девочку будто подменили. Ситуацию нужно было срочно исправлять, иначе день обещал пойти насмарку.

– Хочешь, заедем куда-нибудь перекусить? – произнес Алекс фальшиво-радостным голосом.

– Нет, не хочу, – вздохнула Карина. – Пожалуйста, хватит строить из себя хорошего папочку.

– Что… Как ты сказала?

– Я… Я просто… – всхлипнула Карина, а через секунду разразилась громовым плачем.

– Ну что ты, малышка, не плачь, – пытался успокоить он дочь, выискивая место, где можно припарковаться.

Наконец, возле какой-то частной клиники подвернулось свободное мест. Алекс кое-как припарковал машину и потянулся к дочери, чтобы обнять ее. Девочка уже почти успокоилась, только тихонько всхлипывала и утирала остатки слез ладошками.

– А теперь, милая барышня, ты расскажешь мне все, что тебя беспокоит, а также то, откуда ты взяла эту фразу, – произнес Алекс деловым тоном.

– Я не хотела тебя обидеть, – ответила девочка. – Просто мама сказала так, когда разговаривала с кем-то по телефону. И я не думала, что это обидно.

– Это не обидно, – заверил ее Алекс. – Но будет лучше, если ты больше не будешь так говорить. Хорошо?

– Ты правда

не обиделся?

– Конечно! Но в следующий раз точно обижусь! – в притворной обиде он нахмурил брови и надул щеки. Карина ткнула в них двумя пальцами и засмеялась.

– Хорошо, не буду!

– А хочешь, у нас будет с тобой секрет? – вдруг спросил ее Алекс.

– Да! Да! Хочу! – захлопала в ладоши девочка.

– Расскажи мне, что еще мама говорила по телефону, и я не скажу никому – это и будет наш секрет!

– Она сказала, что устала, – после некоторой паузы сказала Карина. – И еще она сказала, что у нее снова прогерсирует шарфия.

– Шарфия? – удивился Алекс.

– Да, шарфия. И еще добавила: как два года назад.

– Может, шизофрения? – уточнил он.

– Да, точно! Шизоферния! Папа, а что это значит? И у кого – у нее?

– Шизофрения это такая болезнь, когда у человека болеет мозг, и из-за этого он начинает себя странно вести.

– У меня мозг не болеет, – тут же заверила его Карина.

– Это самая лучшая новость за сегодняшний день! – воскликнул Алекс. – Но скажи-ка мне вот что: ты что-нибудь видела или слышала необычного дома или в своей комнате?

– Нет, – ответила девочка, и по скорости ее ответа, а также по отведенным глазам, Алекс понял, что она лжет.

– А если очень хорошо подумать и вспомнить? Хоть что-нибудь? – не унимался он.

– Говорю же, что нет! Велька сказал, что не о чем беспокоиться. Ой… – девочка прижала ладони ко рту. – Пап, пожалуйста, только не говори маме о Вельке, иначе мне опять придется идти к этому ужасному доктору! А он мне не нравится. Он старый-старый, у него пальцы похожи на волосатых гусениц, а в бороде крошки. И еще от него пахнет вареной капустой, фу! Пусть это будет наш секрет, пожалуйста!

– Конечно, конечно, моя хорошая, – успокаивал Алекс разволновавшуюся дочь. – Я ничего не скажу маме.

Они еще немного посидели, вздыхая каждый по своей причине, но внезапный стук в окно заставил их вздрогнуть. За мокрым стеклом, исчерченным каплями дождя, возвышалась темная фигура. Алекс опустил стекло, за которым алым маком краснела круглая рожа местного охранника.

– Здрасти, – осклабился он. – Нарушаете, значит? А вот сейчас я штраф-то как выпишу.

– Здравствуйте, – сдержанно ответил Алекс. – Представьтесь, пожалуйста, и объясните, что конкретно мы нарушаем.

– Да как же, вон – объявление. Не видите или читать не умеете? – махнул толстяк куда-то себе за спину.

Алекс выглянул в окно и разглядел две таблички: «Парковка только для посетителей клиники» и «20 минут».

– Мы стояли меньше двадцати минут. И мы уезжаем прямо сейчас, – отрезал Алекс. – Карина, пристегнись.

– Куда! Думаете, раз на дорогой машине, значит, можно хамить? Да я при исполнении! – с этими словами он положил руку на капот машины. – Никуда не поедете, пока штраф не оплатите!

– Уберите. Руку. С машины. Пожалуйста, – медленно произнес Алекс.

– А если не уберу, то что? – с вызовом спросил толстяк, однако гонору в его тоне поубавилось.