Дом у озера
Шрифт:
— А вы ей скажете? — спросила Кэлли.
— Обязана сказать.
— Мам, — подал голос Аарон. Он всегда заступался за тех, у кого случались неприятности. Наверно потому, что и сам частенько в них попадал.
Просить не пришлось — безвинно пострадавшая всего неделю назад, Кейт быстро уступила:
— Хорошо, не скажу. Но мне хотелось бы услышать объяснение.
Кэлли отпила воды.
— Я… ну, я остаюсь в домах… тех, где убираю. И где никто не живет, — призналась она. — Но никогда никому
— Мы решили приехать на день раньше. — Кейт задумчиво кивнула. Глаза у девушки были беспокойные, на лбу пролегли морщинки. — Где твоя семья, Кэлли?
— У меня никого нет, — последовал бесстрастный ответ.
— Объясни, как это получилось.
— Мама уехала, а отца я никогда и не видела. — Она небрежно откинула волосы, показывая, что ее это нисколько не волнует.
— Так ты бездомная? — спросил Аарон.
Кэлли взяла из чашки ягоду. Положила в рот.
— Ну, вообще-то меня определили в приемную семью, да только оттуда пришлось уйти. Не смогла остаться.
— Почему? — снова спросил Аарон.
В глазах, серых, как озеро в бурю, Кейт прочла то, что Кэлли никогда бы не признала в присутствии Аарона.
— Я с ними просто не поладила, — сказала она.
— Ты можешь остаться с нами, — предложил Аарон.
Кейт едва не проглотила косточку. К счастью, Кэлли предвидела возможную реакцию.
— Нет, малыш, вам я мешать не стану. — Она отодвинулась от стола. — Мне пора сматываться. Поднимусь, заберу свое барахло и смотаюсь. — Девушка встала и направилась к лестнице.
Кейт посмотрела ей вслед. Что-то в Кэлли цепляло ее. В мешковатом спортивном костюме, сером и не своего размера, она выглядела немного неуклюжей, а голову постоянно держала чуть опущенной, словно ожидала удара. И все же, несмотря на грязные босые ноги и страшненькую одежду, в ней ощущались присущие подросткам гордость и самомнение. Ногти на руках и ногах были аккуратно покрашены розовым лаком. Аарон с упреком взглянул на мать.
— Помолчи, — предупредила Кейт, поднимаясь. — Я сама с ней поговорю.
— Я так и знал. — Аарон слетел со стула и двумя короткими ударами сразил воображаемого противника.
— Пока я буду разбираться, можешь поиграть с Бандитом.
Шторы в большой спальне были уже раздвинуты, и комнату затопил солнечный свет. У стены стоял большой рюкзак, а Кэлли расстилала простыни на кровати.
— У меня с собой спальник, так что вашим бельем я не пользовалась, честно. — Девушка подоткнула край простыни под угол матраса.
Кейт сделала то же самое на другой стороне.
— Меня не белье беспокоит, а ты. Сколько тебе лет?
— В июле будет восемнадцать. — Кэлли отвела глаза. — Стану взрослой и буду делать
Интересно, что она хочет, подумала Кейт, но начать решила с другого. На восемнадцать лет Кэлли не выглядела. Мягкость черт, округлость лица, потерянный взгляд говорили о том, что она должна быть моложе.
— Поговори со мной, Кэлли. Я ведь не собираюсь передавать тебя властям. Откуда ты?
Кэлли рывком выдвинула верхний ящик. От резкого движения висевшие в воздухе золотистые пылинки вздрогнули, колыхнулись, словно задремавший дом очнулся от сна. И сразу же появился запах чистого белья.
— Из Калифорнии.
— Понятно. Не хочешь рассказать, почему оказалась в приемной семье?
— Потому что мама связалась с какими-то чудаками, — пожав плечами, ответила девушка. — У них было что-то вроде коммуны возле Биг-Сура. Думали, что смогут жить сами по себе, всем себя обеспечивать. В общем, утопия. — Кэлли, должно быть, заметила, что Кейт удивленно смотрит на нее. — У нас было как бы домашнее обучение, и некоторые действительно получили приличное образование. У брата Тимоти — это основатель коммуны — докторская степень по культурной антропологий. Он в Беркли учился. — Она открыла кедровый сервант. — Это покрывало?
Кейт кивнула и помогла расстелить плотное пестрое покрывало, пошитое кем-то из Ливингстонов еще пару поколений назад и считавшееся одной из фамильных реликвий.
— Так что же брат Тимоти? — напомнила она, почувствовав по тону Кэлли, что с этим доктором связаны не самые приятные воспоминания.
— Никакой он не брат, а в Беркли, наверное, о нем и вспоминать стесняются. Сидит сейчас за совращение несовершеннолетних.
По коже словно поползли мурашки.
— Ты одна из его жертв?
Кэлли работала быстро и проворно, но в самих движениях пальцев ощущалось сильное волнение.
— Пока я была маленькой, мне там даже нравилось. Мы бегали, играли, купались в океане. И учителя попадались хорошие. Но как только подросли… Уф-ф! Брат Тимоти называл нас, девушек помладше, своими ангелами.
Кейт опустилась на край кровати и жестом пригласила Кэлли сесть.
— А твоя мама… — Она замялась, подбирая слова. — Как ты думаешь, другие взрослые в коммуне знали об этом?
Кэлли фыркнула и кивнула:
— Никто из матерей и пальцем не шевельнул, чтобы остановить его. Они все были как будто… ну, как будто он их загипнотизировал. Говорил им, что мы — их дар ему. Даже если кто-то из девочек сопротивлялся, ее все равно отводили к брату Тимоти. Матери делали все, что он скажет. Они были… ну, как степфордские хиппи.
— Кошмар, — покачала головой Кейт.
— Да уж.
Кейт заметила, что Кэлли так и не ответила на вопрос, была ли она одной из жертв брата Тимоти.