Дом-убийца в кольце огня
Шрифт:
В третьем классе я отправил свой детективный рассказ на национальный любительский конкурс писательского мастерства. Конкурс, правда, не выиграл, но моя работа привлекла внимание одного из редакторов, работавших в жюри, и он попросил меня показать ему другие мои работы. С тех пор мы регулярно встречались и обсуждали мои успехи.
– Я слышал, что в районе Каруидзавы, на горе М., есть дом одного писателя.
– Кого?
– Это… Юдзан Такарада.
Палочки для еды в руках Кацураги замерли. Он присвистнул.
Именно романы Такарады когда-то вдохновили меня стать писателем. Юдзан Такарада
Кацураги тоже был им одержим – он прочел все книги Такарады с момента его литературного дебюта и коллекционировал все, что было связано с любимым автором: от интервью в журналах до произведений, отдельно не изданных. Признаюсь, я завидовал коллекции Кацураги – далеко не каждому могло хватить на нее денег.
9
Сэйтё Мацумото (1909–1992) – японский писатель и журналист, лауреат премии Рюноскэ Акутагавы 1952 года, основоположник жанра социального детектива в японской литературе.
– О нем ничего не слышно с момента выхода «Темных течений» пять лет назад.
– Редактор сказал, что в последнее время он совсем не появляется на встречах, интервью и литературных премиях. Раз он родился в тысяча девятьсот… году, то в этом году ему будет девяносто семь лет!
– В таком возрасте с ним может случиться что угодно…
Я молча кивнул.
– И как же ты ухитрился узнать, где он живет? – спросил меня Кацураги.
Я тут же сдался. Мне совсем не хотелось врать ему.
– Среди документов на столе редактора был конверт с письмом от Такарады. Я подсмотрел его адрес, – честно ответил я. – Все вышло случайно.
Кацураги опустил голову и, подперев лоб рукой, шумно выдохнул.
– Спасибо, конечно, за твою честность, но это довольно безрассудно.
Мой друг частенько ругал меня за то, что я был склонен использовать любые средства для достижения своей цели.
– Если мы просто заявимся туда без предупреждения, то нас, наверное, примут за назойливых фанатов… – предположил я.
– Наверняка, – спокойно заключил Кацураги. Я замолчал.
Он, простонав, скрестил руки на груди. Затем тихо произнес:
– Что возьмешь с собой?
Я сразу же понял смысл вопроса. Придвинулся ближе к другу и ответил:
– Первое издание его первого романа «Ложная цветовая схема»!
Рот Кацураги растянулся в улыбке.
– Отличный выбор.
По его довольному выражению лица я понял, что Кацураги был со мной согласен.
– Однако, если верить рассказам редактора, весь дом напичкан разными ловушками…
– Ловушками? – Глаза Кацураги округлились.
– Я имею в виду всякие сюрпризы, потайные ходы и прочее… – ответил я, многозначительно кивнув.
Кацураги потер лоб.
– Выходит, Юдзан Такарада, заработав состояние, потратил его на исполнение своего самого главного желания… Хотя
– О чем болтаете?
Я сразу узнал этот радостный голос. Девушка, чью парту я бесцеремонно занял. Наверное, она закончила обедать и решила вернуться на свое место. Мое сердце бешено забилось, но я постарался сохранить спокойствие и медленно обернулся. До конца обеденного перерыва оставалось еще полчаса, а значит, она пришла убрать пустую коробку из-под бэнто.
– Извини, что опять занял твое место… Будешь садиться?
– Нет, всё в порядке. Я пока схожу в соседний класс, – ответила девушка, наклонившись к сумке, висевшей у стола. Она игриво улыбнулась, словно замыслила какую-то шалость. – И чем же вы двое занимаетесь, рассматривая карту?
– Смотрим, где нас поселят в учебном лагере, – ответил я, слегка проведя пальцем по экрану телефона.
– Правда? Интересно. – Рассмеявшись, девушка продолжила, указав на свое место: – Пожалуйста, не спеши.
– Все с тобой понятно, – заговорил Кацураги.
– Понятно что?
– Я все думал, почему на обеде ты всегда садишься именно на это место, чтобы поговорить.
– Случайно.
– Ложь! – Кацураги произнес это чуть громче, чем следовало, и я горько усмехнулся. Глупо было надеяться, что мне удастся это от него скрыть.
Никто в школе не знал, что Кацураги – прирожденный детектив. С раннего детства вся семья замечала его живой ум. В возрасте семи лет мальчик заинтересовался историей, рассказанной членом семьи, работавшим в полиции. Это было не кровавое дело, а самая обыкновенная кража, и Кацураги быстро указал на преступника. С тех пор полиция несколько раз обращалась к нему за помощью, но по понятным причинам его имя в официальных отчетах никогда не упоминалось.
Происхождение и воспитание сделали Кацураги крайне чувствительным ко лжи. Ежедневно сталкиваясь с лицемерием и ложью людей из высшего общества, он мог легко определить, когда человек говорит неправду. У Кацураги выработалась сильная неприязнь к обману. Хоть он и не мог сразу сказать, о чем именно солгал человек, к разгадке помогали прийти его острый ум и наблюдательность.
Наше знакомство с Кацураги произошло в апреле во время первого года обучения в старшей школе. В тренировочном лагере произошло убийство, и именно Кацураги в результате указал на преступника. В прессе сообщили, что дело раскрыла местная полиция, но я знал, что всю информацию им предоставил Кацураги. Кроме меня об этом знали только непосредственные участники и свидетели, проживавшие на территории лагеря.
С тех пор эксцентричный детектив Кацураги, подобно лучам солнца проливающий свет на тайны, стал неотъемлемой частью моей жизни.
– К твоему сведению, мне совсем не стыдно!
– Зато есть повод для очередного разговора. Вода камень точит.
Я все равно чувствовал себя пристыженным и раздраженным. Чтобы сменить тему разговора, переключил закладки в приложении с картами.
– Выходить будем на третий день после обеда. По расписанию всего три урока, а значит, остается больше девяти часов свободного времени. Не совсем свободного, конечно, – это время для самостоятельной работы и выполнения домашнего задания.