Дом ужасов
Шрифт:
— А что делает Зена с теми подростками, которых ты посылаешь к ней?
— Предсказывая судьбу, выясняет о них все, что может: имена и фамилии, имена родителей, все такое.
— Зачем?
— Потому что я хочу знать.
— Но зачем тебе это нужно знать?
— Не твое дело.
За их спинами в огромном «Доме ужасов» закричали несколько молоденьких девушек: должно быть, что-то выехало на них из темноты. В криках этих чувствовалась фальшь. Как и тысячи других девушек-подростков, они только имитировали страх, с тем чтобы получить
Игнорируя эти крики, Призрак пристально смотрел на Стрейкера. В почти бесцветных глазах альбиноса читалась тревога.
— Давно хотел спросить. Ты когда-нибудь… прикасался к кому-то из детей, которых посылал к Зене?
Стрейкер зыркнул на него.
— Если ты спрашиваешь, занимался ли я растлением девушек и юношей, к которым проявлял интерес, ответ — нет. Это нелепо.
— Я точно не хотел бы участвовать в таких делах.
— У тебя в голове слишком много мерзких, гаденьких мыслишек, — в отвращении бросил ему Стрейкер. — Господи, я ищу не свежатину, а одного ребенка, особенного ребенка.
— Кого?
— И это не твое дело. — Взволнованный, как всегда, возможным завершением долгих поисков, Конрад добавил: — Пойду к Зене. Она, должно быть, уже все узнала о девушке. Возможно, именно она мне и нужна. Ее-то я и искал.
Из «Дома ужасов», приглушенные стенами, вновь донеслись крики девушек.
Когда Стрейкер повернулся к лесенке, чтобы спуститься с платформы, ему не терпелось услышать отчет Зены, альбинос остановил его, положив руку на плечо.
— В прошлом сезоне в каждом городе, где мы останавливались, находился ребенок, который привлекал твое внимание. Иногда двое или трое. Как давно длятся твои поиски?
— Пятнадцать лет.
Призрак моргнул. На мгновение тонкие, почти прозрачные веки чуть ли не полностью закрыли эти странные, практически бесцветные глаза.
— Пятнадцать лет? В этом нет никакого смысла.
— Для меня очень даже есть, — холодно ответил Стрейкер.
— Послушай, прошлый сезон был первым, который я отработал у тебя. Привыкал, разбирался, что к чему. Но эта история с детьми действительно ставила меня в тупик. От нее у меня мурашки бежали по коже. А в этом году та же история. Не нравится мне в этом участвовать.
— Уходи, — резко ответил Стрейкер. — Работай у кого-нибудь еще.
— Но, если не считать этого, меня все устраивает. Хорошая работа и хорошая оплата.
— Тогда делай, что тебе говорят, получай заработанное и помалкивай, — мрачно глянул на него Стрейкер. — Или проваливай. Выбор за тобой.
Стрейкер попытался отвернуться, но Призрак не убрал руку с его плеча. Его костлявая, мертвенно-бледная рука была на удивление цепкой.
— Скажи мне только одно. Чтобы я успокоился.
— Что именно? — в голосе Стрейкера отчетливо звучало нетерпение.
— Если ты найдешь, кого ищешь… его или ее… ты не причинишь им вреда?
— Разумеется, нет, — солгал Стрейкер. — Зачем мне причинять
— Тогда я не понимаю, почему ты так одержим этими поисками, если…
— Послушай, — прервал его Стрейкер, — есть одна женщина, перед которой я в большом долгу. Я давным-давно потерял ее след. Я знаю, что у нее должны быть дети, и всякий раз, когда вижу ребенка, похожего на нее, выясняю, кто его мать. Считаю, что когда-нибудь мне повезет, судьба сведет меня с ее сыном или дочерью, и я смогу вернуть долг.
Призрак нахмурился.
— Ты слишком уж много вкладываешь…
— Долг чудовищно большой, — прервал его Стрейкер. — Совесть постоянно напоминает о нем. Не даст мне покоя, пока я не расплачусь.
— Но шансы на то, что ее ребенок похож на нее, шанс, что ее ребенок пройдет мимо твоего «Дома ужасов»… Ты понимаешь, сколь они малы?
— Да, тут ты прав, — кивнул Стрейкер. — Но мне не нужно платить ни цента за то, чтобы выискивать в толпе похожих на нее детей. А в жизни случалось и более невероятное.
Альбинос встретился со Стрейкером взглядом, пытаясь отыскать в его глазах признаки лжи или правды.
Стрейкер ничего не мог прочитать по глазам Призрака, слишком странными они были, чтобы хоть как-то истолковывать их выражение. Лишенные цвета, они не выдавали и характер. Белые и выцветше-розовые. Водянистые, Бездонные глаза. Взгляд альбиноса был пронизывающим, но холодным, лишенным эмоций.
Наконец Призрак заговорил:
— Хорошо. Как я понимаю, если ты стараешься вернуть кому-то давний долг… нет ничего предосудительного в том, что я тебе помогаю.
— Вот именно. Надеюсь, с этим все ясно? А теперь мне нужно перекинуться парой слов с Гюнтером, после чего я пойду к Зене. Побудь здесь за меня. — Вот тут Стрейкеру удалось вырваться из цепкой руки альбиноса.
В «Доме ужасов» в который уж раз заверещали девушки, имитируя охвативший их страх.
Под смех гигантской головы клоуна Стрейкер пересек платформу. Над ней висел транспарант со словами «САМЫЙ БОЛЬШОЙ В МИРЕ «ДОМ УЖАСОВ». Он спустился по лесенке. Прошел мимо красно-черной будки кассира, задержался на мгновение у входа, где обладатели билетов садились в ярко разрисованные гондолы, которые и везли их по «Дому ужасов».
Конрад посмотрел на Гюнтера. Тот стоял на платформе площадью в шесть квадратных дюймов, расположенной слева от входа на высоте в четыре фута. Гюнтер размахивал руками и злобно поглядывал на зевак, которые стояли внизу, притворяясь, будто угрожает им. Впечатление он, конечно, производил незабываемое. Ростом более шести с половиной футов, весом за двести пятьдесят фунтов, только мышцы и кости, с широченными плечами, в голливудской маске чудовища Франкенштейна, которая уходила под воротник. Руки были скрыты перчатками монстра, резиновыми, зелеными, с пятнами крови. Внезапно Гюнтер увидел, что Конрад смотрит на него снизу вверх, повернулся к хозяину и одарил его особо яростным взглядом.