Дом Воды и Воздуха
Шрифт:
Что она здесь делает? Где она? Последнее что она помнила это шелест дождя и то что куда-то спешила… Да, в управление йорт. Ее, похоже, оглушили прямо возле дома.
Поднявшись с кровати, она подошла к металлической двери с маленьким окошком, но та оказалась заперта. Елена стала отчаянно бить по металлу кулаками, пока не выдохлась и кожа на ладонях не засаднила. Зарычала. Пнула дверь ногой, но та и не думала поддаваться.
– Грязные твари, – крикнула она, – выпустите меня! Немедленно!
Ответом
Елена обессилено привалилась к двери, соскользнула на пол, обхватив руками подтянутые к груди колени. До нее стала доходить безнадежность положения: зарешеченное маленькое окно под самым потолком, привинченная к полу кровать, унитаз в углу комнаты от которого исходит запах нечистот.
Стекло в окне было грязным. Елена нашла силы подойти к кровати, стать на спинку кровати и опасно балансируя заглянуть в него. Увиденное подействовала угнетающе – она была в полуподвальном помещении, окно выходило на задний двор. Метрах в десяти от стены высился высокий каменный забор.
«Что же делать? Что делать? – напряженно думала она, до боли кусая губы». Ей не хватало мыслей Гели, от которых она все еще была отрезана, ее большей частью спокойного разума. Елене не хватало поддержки, утешения, хоть требовать этого от Гели было глупо.
«Леночка, милая, – то был первый и единственный раз, когда оперативница назвала ее уменьшительной формой имени, – если надо кого убить – ты только намекни… но с чувствами, утешениями и всем прочим, это не ко мне, ты же знаешь. По мне так запретить бы их вовсе».
Гели не помешало бы чуть больше эмоций и чуть меньше самоедства. Ведьма никогда не думала, что можно так холодно и равнодушно вгрызаться в свою душу. К душе нужно относиться трепетно и нежно – она, в конце концов, одна на целую вечность.
Ведьма безумно расхохоталась. Ей бы искать способ выбраться отсюда, а она думает, о всякой ерунде! Почему это случилось с ней? С ее тщательно выстроенной жизнью, в которой она чувствовала себя почти королевой и законодательницей мод?
Короткие юбки? Блузы, открывающие залом на груди? Яркий макияж? Нет, нет и нет. Не комильфо. Прошлый век! Ах, оставьте эпатаж для девушек стоящих вдоль шоссе, вынужденных «показывать» товар лицом. Елена носила юбки не короче чем по колено, грудь большую часть времени не открывала вовсе, и мужчины истекали слюной, глядя, как плотно обтягивает ее легкая непрозрачная ткань. Она умела сесть за пустой столик, закинуть ногу на ногу (юбка при этом обнажала колено и больше ничего) и так ловко вставить в пухлые губы мундштук, что к ней тут же подбегал какой-нибудь мужчина.
Не было никакой магии, никакого потустороннего магнетизма. Мужчина просто смотрел на ее губы и понимал что пропал. Эти губы снились по ночам, где вытворяли
Конечно, через пару минут – или пару месяцев, в зависимости от отношения к «объекту» самой Елены, мужчина понимал, что она состоит не только из красивой груди и губ. И эти губки могут не только сжимать мундштук и эротично вкушать клубнику, а еще кричать, рычать, злобствовать и подвергать окружающих остракизму. Она могла на время затаиться, прикинуться кошечкой-лапочкой, а потом развернуться во всю мощь скверного характера.
Предпоследний ее ухажер сбежал от нее глубокой ночью в одних трусах, заливаясь горькими крокодильими слезами. Кавалер был натурой тонкой и отказывался заниматься сексом, когда где-нибудь на планете кто-то ни будь, страдал от войны, голода или угнетающего капитализма. Он требовал понимания. И категорически отказывался понимать, когда Елена говорила что «у нее на него сегодня не стоит» потому что ее опять вызвали «на труп», машина сломалась и ей нечем оплатить счета сегодня, а гонорар за работу перечислят только на будущей неделе.
Елена считала себя если не умной, то по-житейски смекалистой. Легко шла по жизни, легко находила мужчин и легко прощалась с ними. И вот теперь ее «легкая» жизнь сделала крутой поворот и девица, то есть она, оказалась у разбитого корыта. В ситуации «дева в беде». А спасать некому. Сидит теперь черт те где, и с наслаждением мазохиста ковыряется в своих поступках. Может, так надо было поступить? Или эдак? Может, добрее стоило к людям-то, относится? Проще, душевнее что ли? Или наоборот, жестче? Знай собака, свое место…
Она не знала, сколько просидела так – скорчившись и старательно думая ни о чем. А потом раздался шум, бормотание, вскрики и стоны.
– Он идет, он идет…
– Идет, идет…
Елена не успела встать, и открывшаяся дверь ударила ее по спине и отбросила прочь. Чьи-то руки ухватили ее за ворот и вздернули за ноги. Конечности успели затечь, и Елена еле удержалась от падения, неловко пошатнувшись и взмахнув руками.
Огромный мужчина в белом халата, с лицом закрытым марлевой повязкой схватил ее за руку и выволок в коридор: длинный и полутемный, освещенный лишь мигающими и жужжащими лампами дневного света. Без магии ведьма была бессильна, ей оставалось только следовать за… за кем?
Она остановилась и уперлась. Мужчина, не церемонясь и ничего не объясняя, ударил ее по лицу, и ведьма прижала руку к вспыхнувшей болью скуле. Губы задрожали, что-то горячее тут же оставило дорожку на щеке.