Дом Земли и Крови

Маас Сара

Хант осторожно положил куртку обратно на стул.

— Я понял — насчет личных вещей. — Он, казалось, не собирался больше ничего говорить, но потом продолжил: — Эта кепка с солнечным мячом, над которой ты смеялась?

— Я вовсе не смеялась над ней. Ты просто не похож на мужчину, который носит такие вещи.

Он снова усмехнулся — точно так же, как тогда, когда скользнул по ее коже ногой.

— Эта кепка была первой вещью, которую я купил, когда приехал сюда. С первой зарплаты, которую я получил от Мики. — Уголки его губ поползли вверх. —

Я увидел ее в спортивном магазине, и она показалась мне такой обычной. Ты даже не представляешь, насколько Лунатион отличается от Вечного города. От Пангеры. А эта кепка просто…

— Отражала это?

— Да. Это было похоже на новое начало. Шаг к более нормальному существованию. Ну, настолько нормальное существование, насколько это вообще возможно для таких, как я.

Она сделала над собой усилие, чтобы не смотреть на его запястье.

— Итак, у тебя есть кепка, а у меня-Джелли Джубили.

Его улыбка осветила полумрак галереи.

— Я удивлен, что у тебя нет где-нибудь татуировки с юбилейным Желе. — Его глаза скользнули по ней, задержавшись на коротком, обтягивающем зеленом платье.

Она поджала пальцы ног.

— А кто сказал, что у меня нет татуировки там, где ты ее не видишь, Аталар?

Она смотрела, как он перебирает все, что уже видел. С тех пор как он переехал сюда, она перестала расхаживать по квартире в нижнем белье, одеваясь, но она знала, что он видел ее через окно в предыдущие дни. Он знал, что существует ограниченное, очень интимное количество мест, где может быть спрятана другая татуировка.

Она могла бы поклясться, что его голос упал на октаву или две, когда он спросил:

— И где же?

С любым другим мужчиной она бы сказала: Почему бы тебе не пойти и не выяснить это?

С любым другим мужчиной она уже была бы по другую сторону стола. Забиралась к нему на колени. Расстегивая ремень. А потом опускаясь на его член, оседлав его, пока они оба не застонали бы и не задохнулись…

Она заставила себя вернуться к своим бумагам.

— Есть несколько мужчин, которые могут ответить на этот вопрос, если тебе так интересно. — Откуда у нее такой ровный голос, она понятия не имела.

Молчание Ханта было почти осязаемым. Она не осмеливалась взглянуть на экран своего компьютера.

Но его глаза оставались сосредоточенными на ней, обжигая ее, как клеймо.

Ее сердце гулко стучало по всему телу. Опасный, глупый, безрассудный…

Хант глубоко и тяжело вздохнул. Кресло, в котором он сидел, застонало, когда он заерзал в нем, его крылья зашуршали. Она все еще не осмеливалась посмотреть. Она честно не знала, что будет делать, если посмотрит.

Но потом Хант сказал хриплым голосом:

— Нам нужно сосредоточиться на Сабине.

Услышать ее имя было все равно что окунуться в ледяную воду.

Правильно. Да. Конечно. Потому

что переспать с Умброй Мортис было невозможно. Причины этого начинались с того, что он тосковал по потерянной любви, а заканчивались тем, что он принадлежал проклятому богами губернатору. С миллионом других препятствий между ними.

Она все еще не могла смотреть на него, когда Хант спросил:

— Есть какие-нибудь мысли о том, как мы можем получить больше информации о ней? Хотя бы мельком заглянуть в ее теперешнее душевное состояние?

Нуждаясь хоть как-то занять свои руки, свое слишком горячее тело, Брайс распечатала, а затем подписала и датировала документы, присланные Джесибой.

— Мы не можем вызвать Сабину на официальный допрос, не дав ей понять, что мы ее заподозрили, — сказала Брайс, наконец взглянув на Ханта.

Его лицо раскраснелось, а глаза… Чертова Солас, его черные глаза блестели, полностью устремленные на ее лицо. Словно он думал о том, как бы прикоснуться к ней.

Пробуя ее на вкус.

— Ладно, — грубо сказал он, проводя рукой по волосам. Его глаза успокоились, и в них загорелся темный огонь. Слава богам.

Тут ее осенило, и Брайс сдавленным голосом произнесла, чувствуя, как внутри у нее все сжимается от ужаса:

— Я думаю, мы должны задать эти вопросы Сабине лично.

Глава 43

Волчья Берлога в Мунвуде занимала целых десять городских кварталов, раскинувшаяся вилла, построенная вокруг дикого переплетения леса и травы, которая, как утверждала легенда, росла здесь еще до того, как кто-то коснулся этих земель. Через железные ворота, встроенные в высокие известняковые арки, Брайс могла видеть частный парк, где утренний солнечный свет уговаривал сонные цветы раскрыться. Волчата прыгали, набрасываясь друг на друга, гоняясь за своими хвостами, под присмотром седомордых старейшин, чьи жестокие дни в Аикс остались далеко позади.

Ее желудок скрутило настолько, что она возблагодарила судьбу за то, что забыла позавтракать. Она почти не спала прошлой ночью, обдумывая и переосмысливая этот план. Хант предложил сделать это сам, но она отказалась. Она должна была прийти сюда — должна была сделать шаг вперед. Ради Даники.

В своем обычном боевом костюме Хант стоял в шаге от них, молча, как и во время прогулки сюда. Как будто он знал, что она едва сдерживает дрожь в ногах. Она пожалела, что не надела кроссовки. Крутой наклон каблуков раздражал рану на бедре. Брайс стиснула зубы от боли, когда они стояли перед виллой.

Хант не сводил своих темных глаз с четырех часовых, стоявших у ворот.

Три девушки, один парень. Все в гуманоидной форме, все в черном, все вооружены пистолетами и мечами в ножнах за спиной. Татуировка в виде ониксовой розы с тремя следами когтей, прорезавшими ее лепестки, украшала боковые стороны их шей, отмечая их как членов волчьей стаи Черной Розы.

Ее желудок скрутило от рукоятей, выглядывающих из-за их бронированных плеч. Но она отогнала воспоминание о косе серебристо-светлых волос с фиолетовыми и розовыми локонами, постоянно цепляющейся за рукоять древнего, бесценного клинка.