Дом Земли и Крови
Шрифт:
Змея-оборотень закончил заряжать патроны и направил пистолет Данике в лицо. Его коллега ухмыльнулся, стоя в шаге позади него.
Брайс выдержала пристальный взгляд Даники. Не отводя взгляда, она снова сказала:
— Даника, закрой глаза. — Дрожа, Даника повиновалась. Крепко сжала их.
Змея-оборотень щелкнул предохранителем пистолета, даже не взглянув на Брайс и обломки, которые поплыли к небу.
— Да, тебе лучше закрыть глаза, Ты
Брайс взорвалась. Белый, ослепительный свет вырвался из нее, вырвался на свободу из этого тайного места в ее сердце.
Прямо в глаза змею-оборотню. Он закричал, царапая себе лицо. Сверкая ярко, как солнце, Брайс двинулась вперед.
Забыв о боли, она в мгновение ока схватила его за руку. Повернув его так, что он уронил пистолет. Еще одно движение и он растянулся на асфальте.
Где она выпустила ту пулю, предназначенную для Даники, в его сердце.
Его сообщник кричал, стоя на коленях и выцарапывая себе глаза. Брайс снова выстрелила.
Он перестал кричать.
Но Брайс не переставала гореть. Не тогда, когда она мчалась к кабине полуприцепа — к последнему змею, который теперь пытался завести двигатель. Даника дрожала на земле, закинув руки за голову и зажмурившись от яркого света.
Змей-оборотень сдался, выключил двигатель и, выскочив из кабины, помчался вниз по дороге. Брайс прицелилась, как и учил ее Рэндалл, и стала ждать, когда раздастся выстрел.
Еще один щелчок пистолета. Мужчина упал.
Брайс вспыхнула на долгое мгновение, и мир стал ослепительно белым.
Медленно, осторожно она втянула свет обратно в себя. Она задушила его и тайну, которую они с родителями хранили так долго. От ее отца, от Астери, от Мидгарда.
От Руна.
Чистый свет звезды-из другого мира. Из далеких времен. Дар древнего Фейри, возрожденного вновь. Свет, но не более того. Не Астери, которая обладала грубой силой звезд. Только свет.
Для нее это ничего не значило. Но дары Звездорожденных, титул-они всегда что-то значили для Руна. И в тот первый раз, когда она встретила его, она собиралась поделиться с ним своей тайной. Он был добр и рад тому, что нашел новую сестру. Она сразу поняла, что может доверить ему эту тайную.
Но потом она увидела жестокость их отца. Увидела, как этот звездный дар давал ее брату хоть малейшее преимущество перед этим гребаным монстром. Увидела гордость, которую ее брат отрицал, но, несомненно, чувствовал себя Звездорожденным, благословенным и избранным Урдом.
Она не могла заставить себя сказать Руну правду. Даже после того, как все развалилось, она скрывала это. Никогда никому не говоря-вообще никому. Кроме Даники.
Голубые небеса и оливковые деревья просачивались обратно, цвет возвращался в мир, когда Брайс спрятала последний звездный свет в своей
— Даника, — сказала Брайс.
Даника убрала руки от лица. Открыла глаза. Брайс ждала того ужаса, о котором предупреждала ее мать, если кто-нибудь узнает, что она таит в себе. Странный, ужасный свет, пришедший из другого мира.
Но на лице Даники было только удивление.
Удивление и любовь.
***
Брайс стояла перед Воротами, держа звезду, которую она прятала в своем сердце, позволяя свету расти. Высвобождая из груди, свободный и чистый свет.
Даже когда пустота была всего в нескольких футах от нее, а ад всего в шаге от нее, странное чувство спокойствия охватило ее. Она так долго хранила этот свет в тайне, жила в таком абсолютном страхе, что, несмотря ни на что, ее охватило облегчение.
За эти недели было так много случаев, когда она была уверена, что Рун наконец поймет это. Она боялась, что ее откровенное нежелание узнать что-либо, связанное с первыми Звездорожденными, принцем Пелиасом и королевой Тейей, граничило с подозрением. И когда он положил Звездный меч на стол в библиотеке галереи и тот загудел, мерцая, ей пришлось физически отодвинуться, чтобы избежать инстинктивного желания прикоснуться к нему, ответить на его тихую, прекрасную песню.
Ее меч — это был ее меч и меч Руна, и с этим светом в ее венах, со звездой, которая дремала в ее сердце, Звездный меч узнал ее не как Королеву, достойного Фейри, а как родню. Родня тем, кто выковал его так давно.
Как называется подобное. Даже яд Кристалла в ее ноге не смог заглушить сущность того, кем она была. Он перекрыл ей доступ к свету, но не к тому, что было отпечатано в ее крови. В тот момент, когда яд вышел из ее ноги, когда губы Ханта встретились с ее губами в тот первый раз, она почувствовала, что он снова проснулся. Освободился.
И вот теперь она была здесь, а звездный свет рос в ее руках.
Это был бесполезный подарок, решила она еще ребенком. Это не могло сделать ничего, кроме ослепления людей, как она сделала с людьми своего отца, когда они пришли за ней, ее матерью и Рэндаллом, как случилось с Оракулом, когда провидец заглянул в ее будущее и увидел только ее пылающий свет и как она сделала с теми змеями-контрабандистами.
Только непоколебимое высокомерие и снобизм ее отца помешали ему осознать это после ее визита к Оракулу. Мужчина был неспособен представить себе кого-либо, кроме чистых Фейри, благословленных судьбой.
Благословенно — как будто этот дар сделал ее чем-то особенным. Это была старая сила, и ничего больше. Ее не интересовали ни трон, ни корона, ни дворец, которые могли бы прийти вместе с ней. Никто.
Но Рун… он мог бы утверждать обратное, но в первый раз, когда он рассказал ей о своем испытании, когда он вытащил меч из его древнего пристанища в Аваллене, она увидела, как его лицо светилось гордостью за это.