Дом
Шрифт:
землей, когда легла и притянула Гэвина оказаться над ней. Он не поддавался и
пытался понять, как лучше расположить длинные руки и бесконечно длинное
тело.
– Боюсь тебя раздавить, – проговорил он.
Дэлайла вытянула руки и подвинулась, укладываясь поудобней на спину.
– Не раздавишь.
Хотя она отчасти надеялась на обратное.
– Мне кажется, мы здесь не одни, – в этот раз он едва слышно шептал и
оглянулся через плечо, словно ожидая увидеть
– Гэвин, здесь нет никого, кроме нас. Нам еще не удавалось остаться одним, так почему бы тебе просто не поцеловать меня?
Наконец он сдался и оказался над ней, упершись в землю острыми локтями, и под ним было темно и тепло. Поцелуи Гэвина были не такими и нежными –
они были настойчивыми, он рычал – но Дэлайла понимала, что ему нравится
целоваться под таким углом, лицом к лицу, когда ему не надо было склоняться к
ней или приподнимать ее. Это было в новинку, и добавляло опасности то, что
они лежали на земле посреди общественного парка в будний день.
Ветки над ними зашелестели громче, хотя ветра не было слышно, и Гэвин
резко оторвался от нее и поднял голову, озираясь. Когда он снова накрыл ее
губы своими, им двигала новая решимость, которую она не совсем понимала, но он казался отчаянным, и она была благодарна чему-то, подтолкнувшему его.
Поцелуи становились все глубже, а прикосновения все смелее, и вскоре он
раскачивался над ней, а она двигалась под ним, и оба они преследовали одну
цель – хотели все большего, желая растянуть этот миг, чтобы он длился
несколько дней. Небо слово исчезло, и она прикрыла глаза – ей тут же
показалось, что сейчас, в его объятиях, полночь. Когда она открыла глаза, чтобы
посмотреть на него, оказалось, что он тоже зажмурился, а ветки за ним
оказались ближе, чем раньше, делая их убежище еще более уединенным.
Дэлайла закрыла глаза и улыбнулась в губы Гэвина, скользя ногами по его
бокам. Она почувствовала, как его пальцы опускаются по ее рукам и хватают ее
за запястья, опуская их на землю рядом с ее бедрами. От этого ей только
сильнее захотелось обвиться вокруг него, но он удерживал ее пальцами, заставляя ее раствориться в этом головокружении, бессвязных мыслях и
смазанных границах. Откуда он знал, что ей хотелось именно этого: чтобы он
был таким требовательным, настойчивым и голодным?
Но руки, что прижимали ее запястья к земле, каким-то образом
одновременно задирали и ее рубашку, касаясь мягкой ткани ее лифчика. Его рот
становился жадным, влажным на ее губах, он постанывал, прикусывая ее губы.
Становился диким, но кожу Дэлайлы покалывало от
– Гэвин, – прошептала она ему в губы, пытаясь отстраниться и понять, как
он может одновременно прижимать ее запястья и касаться груди.
– Можешь прикасаться и ко мне? – сдавленно спросил он, тяжело дыша у
ее губ, и когда она осознала его слова, – а Гэвин явно не понимал, что ее
запястья были связаны, поэтому Дэлайла не могла его коснуться, – дневной свет
полностью исчез, и ей тут же показалось, что они окружены. Дэлайла открыла
глаза.
Тьма была не из-за скрывшегося за облаками солнца и не из-за прикрытых
глаз. Это дерево сплело вокруг них паутину из черных шевелящихся веток, что
закрывали их от последних лучей солнца.
Темные ветви подбирались к спине Гэвина, настойчиво проникали под край
его рубашки, в рукава, обвивались вокруг плеч, сползали по рукам. А он
продолжал целовать ее шею, нежно покусывая ее ухо.
– Дэлайла, не останавливайся.
Дэлайла вонзилась пятками в мягкую землю, пытаясь выбраться из-под
него. Сдержав крик, она почувствовала, как толстые ветки царапают ее кожу.
Она начала бороться, и они медленно отпустили ее запястья. Гэвин сел еще
медленнее, нетерпеливо убирая ветки из-под рубашки. Они отступили и
уползли, словно наказанные.
Она с ужасом подумала, что он знал. Все это время он знал, что дерево
движется, подбирается к нему и заявляет на него права, и ему было плевать.
– Почему ты не двигался? – выдохнула она, слыша, как в голосе становится
слышна истерика. – Как ты мог терпеть это?
– У меня особого выбора и нет, – унылым и незнакомым голосом ответил
он. – Этот парк, Дом, школа – не важно, где, но мы не можем быть наедине. Дом
всегда здесь. Он всегда меня видит.
– Так вот что ты имел в виду, когда говорил, что он захватывает
неодушевленные предметы. Стоит тебе покинуть Дом, как он идет с тобой
следом, а то и… – ее дыхание перехватило, слова вырывались слишком быстро.
– А то и движется корнями или проводами. И всегда следит за тобой.
Он ничего не ответил, и Дэлайла отвела взгляд, не в силах выдержать
злость и расстройство на его лице. Она знала, что чувства не направлены на нее, но их сила повергала в отчаяние.
Он потер лицо руками и поправил рубашку.
– Просто нужно признать, что наедине мы быть не сможем.