Дома Исзма [= Дома Иззоома]
Шрифт:
— Он просил позвать Пенче.
— Пенче? К.Пенче?
— Так он сказал.
— Ладно, позовите его. В крайнем случае он на вас может накричать, не больше.
Бармен направился к экрану. Патрульный, не глядя на доктора, который все еще стоял на коленях возле Фарра, спросил в пустоту:
— Что с ним стряслось?
Доктор пожал плечами:
— Трудно сказать. Какая-то болезнь. В наши дни существует столько всякой дряни, которой можно напичкать человека…
— Ссадина у него на голове…
Доктор взглянул на череп Фарра:
— Нет. Это старая рана. Его укололи
Бармен вернулся:
— Пенче говорит, что он уже в пути.
Они посмотрели на Фарра с новым выражением.
Санитары положили по бокам лежащего человека складные шесты, просунули под телом металлические ленты и прикрепили их к шестам. Затем его подняли и понесли. Бармен семенил рядом.
— Ребята, куда вы его забираете? Я должен буду сказать Пенче.
— Он будет находиться в травматологической больнице на Лонг Бич.
Пенче прибыл через три минуты после отъезда «скорой помощи». Он вошел, посмотрел направо и налево:
— Где он?
— Вы — мистер Пенче? — уважительно спросил бармен.
— Конечно это Пенче, — отозвался патрульный.
— Вашего друга направили в травматологическую больницу на Лонг Бич.
Пенче повернулся к одному из людей, стоявших позади.
— Разберитесь, что здесь случилось, — приказал он и покинул бар.
Глава 11
Санитары уложили Фарра на стол и сняли с него одежду. С удивлением они рассматривали металлическую полосу, опоясывающую правое плечо.
— Что это такое?
— Что бы ни было, надо снять.
Они сняли металлическую тесьму, омыли Фарра антисептическим газом, сделали ему несколько различных уколов и отправили в палату на отдых.
Пенче вызвал главный клинический офис:
— Когда мистер Фарр будет транспортабелен?
— Одну минуту, мистер Пенче.
Пенче ждал. Клерк навел справки.
— Он уже вне опасности.
— Его можно перевозить?
— Он по-прежнему без сознания, но доктор говорит, что все в порядке.
— Будьте добры, пусть «скорая помощь» отвезет его в мой дом.
— Очень хорошо, мистер Пенче. Принимаете ли вы на себя ответственность за здоровье мистера Фарра?
— Да, — согласился Пенче. — Оформите…
Дом Пенче на Сигнальном Холме был роскошным изделием типа 4 класса АА, эквивалентным среднему традиционному земному зданию стоимостью в тридцать тысяч долларов. Пенче продавал Дома четырех разновидностей класса АА в количестве, которое мог себе позволить — по десять тысяч долларов за штуку, и за ту же цену, что и Дома классов А, Б и ББ. Для себя исцики, разумеется, выращивали Дома более тщательно. Это обычно бывали жилища с взаимосвязанными стручками; стенами, окрашенными флуоресцентной краской; сосудами, выделяющими нектар, масло и соляной раствор; воздухом, обогащенным кислородом и всевозможными добавками; фототропными и фотофобными стручками, стручками с бассейнами, в которых тщательно циркулирует и фильтруется вода; стручками, в которых растут орехи, кристаллы сахара и сытные вафли. Исцики не экспортировали ни таких, ни четырехстручковых стандартных Домов. Выращивать такие Дома было сложно, и они всегда оставались на Исзме.
Биллион землян все
Пенче находил ситуацию прискорбной; огромный рынок не использовался.
Пенче хотел использовать его.
Существовала практическая трудность. Эти люди не могли платить тысячи долларов за дома классов А, Б и АА, ББ, даже если бы Пенче мог их продавать неограниченно. Ему были необходимы самые дешевые, стандартные Дома, которые исцики наотрез отказывались экспортировать.
Проблема имела классическое решение — набег на Исзм за деревом-самкой. Должным образом оплодотворенная, женская особь Дома могла дать миллион семян в год. Почти половина из них будут женскими. Через несколько лет К.Пенче сможет получать десять, сто, тысячу, пять тысяч миллионов Домов.
Для большинства людей разница между пятью и десятью миллионами кажется незначительной. Пенче, однако, оперировал в мыслях именно такими цифрами. Деньги — не просто средство покупать, но и энергия, орудие власти, основа для убеждения и эффективности. На себя он тратил мало денег; личная жизнь его была достаточно скромна.
Он жил в своем Доме класса АА на Сигнальных Холмах, тогда как мог бы обладать несколькими небоскребами и небесным островом на околоземной орбите. Он мог бы разнообразить свой стол самыми редкими мясом и дичью, изысканными паштетами и фруктами с других планет. Он мог бы заполнить гарем гуриями, о которых султан и мечтать не мог. Но Пенче ел бифштекс и позволял себе попадаться на глаза общественности, лишь когда пресса затрагивала его бизнес. Как многие одаренные люди бывают лишены музыкального слуха, так и Пенче был почти лишен склонности к радостям цивилизации.
Он сознавал этот собственный недостаток и порой испытывал меланхолию.
В такие минуты он сидел сгорбившись, похожий на дикого кабана, и раскаленная топка просвечивала сквозь закопченные стекла его глаз. Но чаще всего на его лице бытовало кислое и сардоническое выражение. Прочих людей можно было смягчить, отвлечь, держать под контролем с помощью добрых слов, красивых вещей и удовольствий; Пенче знал им цену и пользовался знанием, как плотник пользуется молотком — не задумываясь о внутренней сущности инструмента. Он наблюдал и действовал без иллюзий и предрассудков — именно в этом, может быть, и таилась огромная сила Пенче, то внутреннее зрение, которое позволяло ему видеть мир и самого себя в одном свете грубой объективности.
У себя в студии он ждал, когда «скорая помощь» сядет и санитары возьмут носилки. Потом он вышел на балкон и заговорил тяжелым хриплым голосом:
— Он в сознании?
— Приходит в себя, сэр.
— Несите его сюда…
Глава 12
Эйли Фарр пробудился в стручке с пыльно-желтыми стенами ребристыми и темным коричневым потолком. Подняв заполненную мраком голову, он обвел стручок глазами и увидел тяжелую угловатую мебель: кресла, диван, стол, заваленный бумагами, одну или две модели Домов и древний испанский буфет.