Дома мы не нужны. Книга вторая. Союз нерушимый
Шрифт:
Он повернулся к парням – вместе с вернувшимся распорядителем, который держал подмышками обоих петухов, сейчас вполне мирных, их было трое. Но они, к сожалению, по-русски не понимали. Зато понимали по-английски. Поэтому командиру не составило труда пригласить хозяев этого лагеря на прогулку – несмотря на бардак вокруг, на тела погибших и здесь, и у автомобилей, ему не терпелось пробежаться по окрестностям – посмотреть, с каким приданым готовы переехать в русский лагерь многострадальные тайцы. А в том, что это произойдет – прямо сегодня – он не сомневался.
Профессор, естественно, присоединился к ним. И первой точкой, которая манила
– Ничего себе домик, уютненький, – пробормотал командир, открывая все окна, – только что-то он на волшебный не похож, не правда ли, Алексей Александрович? Да и попахивает здесь совсем не волшебством…
– Это еще что, – ответил за профессора Захаров, присоединившийся к экскурсии незаметно для полковника, – это мы почти все дурианы съели. А поначалу тут такое амбре витало.
– Какие однако словечки экскаваторщик употребляет, – усмехнулся про себя командир. Вслух же он высказал предположение:
– Может этот запах и отпугнул тварей?
– Может, – согласился экскаваторщик, – но девчата… ну Ради и Нари сказали – что это священное место, вроде бы именно в таком домике сам Будда принимал сеансы массажа.
Это действительно была комната для лечебных или расслабляющих процедур с широким низким ложем, в котором было сделано специальное овальное отверстие – для лица, догадался Кудрявцев. Как в этой комнате могло поместиться столько народа? И прожить в ней пять дней? На одних этих… дурианах? Он спохватился – ведь в машине у них есть запасы продовольствия – не зря он велел Романову прихватить побольше еды.
Экскурсия закончилась, едва начавшись. Командир направился широким шагом к автомобилям, увлекая за собой всех – и мужчин, и девушек с детьми, и даже пленника, которого двум тайцам пришлось тащить волоком.
Он нахмурил брови, готовый выплеснуть неудовольствие на никарагуанку, которая в отличие от Бэйлы, исправно несущей караульную службу, была не в автомобиле бандитов, где ее оставил командир; девушка присела на корточки, склонившись над одним из погибших. То есть «погибшим» он был недавно, когда русские прибыли к месту этой бойни. Теперь же некрупный, даже в сравнении с Орейра, паренек силился сесть на траве – и ему удалось сделать это, правда с помощью девушки. На грудь тайца, увитую мышцами, кто-то словно щедро плеснул красной краски, но пулевых отверстий, которые совсем недавно перечеркивали его крепкий торс (Кудрявцев это точно помнил) не было!
– Значит, жизненно-важных органов не задели, – понял командир, – только… только остальным придется поделиться сейчас с ним едой – очень хорошо поделиться.
Полковник отвел свой разношерстный отряд за автомобили – так, чтобы не было видно тел погибших – и велел девушкам накрывать на «стол» – если можно было назвать так плащ-палатку, расстеленную на траве. Сам он охранял покой обедающих (поздно обедающих), стоя в открытом джипе с винтовкой Бэйлы. Охранял, естественно, в основном со стороны колумбийского лагеря, но двух таек – кажется тех, кто так хорошо говорил на русском языке, боковым зрением отметил: они скользнули к своим развалинам, но совсем скоро вернулись, неся каждая по большому блюду, заполненными сочными кусками каких-то фруктов.
– Не какие-то, а дурианы, – поправил он себя, поскольку от блюда, которое первым преподнесли ему, ощутимо несло тем самым ароматом. А на вкус это было… божественным, и полковник, вытирая поданным Оксаной платочном
А Гольдберг, которая присоединилась к нему с бутербродом для Александра (последний!), успела открыть тайну русскоязычных массажисток – специально обученных языку для обслуживания русских туристов – как раз до появления новых лиц. По пойме, совсем рядом с опушкой леса, шли четыре человека; автомобиль, в котором сейчас находился полковник, скорее всего был единственным исправным у колумбийцев, поэтому они не успели ни на разборки с применением оружия, ни на обед, на который их, естественно, никто приглашать не собирался. Лица бандитов («Стоп, – остановил себя Кудрявцев, – это пока не доказано») были суровы и… безмятежны – по крайней мере никакого страха в них полковник не увидел. Скорее была в них какая-то, скорее даже очень большая, доля бесшабашности и веселой храбрости.
– Кокаин, – понял Кудрявцев, – немного, но приняли для храбрости. Значит, никаких разумных доводов они сейчас не приемлют. Пришли что-то требовать.
Ему стало тоскливо – сейчас опять будут выстрелы, кровь. Впрочем, главарь – тот, с кем полковник сегодня уже беседовал, кажется был вполне адекватным. Он и предъявил претензии:
– Здесь были мои ребята, – он словно не замечал нацеленные в него стволы.
– А кто вы такие? – вернул ему давешний вопрос Кудрявцев.
– Мы? – вроде удивился главарь, а затем ответил гордо, – мы колумбийцы.
– И что вам надо? – до колумбийца дошло, что Кудрявцев повторяет их сегодняшний разговор – только роли теперь диаметрально поменялись. И ему пришлось отвечать совсем по другому сценарию:
– Моих людей и автомобиль.
– С оружием, конечно?
– Естественно, – опять удивился колумбиец так естественно, что полковнику стало неуютно – из каких же краев прибыл этот человек, безгранично уверенный в своем праве на все – на гнев и на милость, на жизнь окружающих и…
Кудрявцеву нестерпимо захотелось, чтобы кто-то из обкуренных бандитов попробовал посоревноваться в скорости на извлечение оружия – да хоть все вместе попробовали бы. Но… с дисциплиной у противника все было в порядке; никто из колумбийцев даже не шелохнулся, ожидая его ответа. И полковник решил:
– Захаров, – позвал он экскаваторщика.
– Слушаю, товарищ полковник, – рядом с джипом выросла внушительная фигура.
– Пленный, – Кудрявцев кивнул в сторону связанного бандита, – кого-то своей рукой убил?
– Не… видел, товарищ полковник, – выдавил из себя Захаров, поняв, что сейчас от его слов зависит жизнь человека, пусть и не самого лучшего.
– Поговори со своими тайскими друзьями – если они не против, мы отдадим пленного.
– А если против?
– Тогда повесьте его – вон на той веревке, прямо сейчас.
– А эти не будут против? – экскаваторщик кивнул было на колумбийцев, и до него только сейчас дошло, что предлагает командир.
– А как ты хотел? – грустно подумал Кудрявцев, – не получится всю жизнь в волшебном домике прожить. Иногда приходится и дерьмо за собой убирать. Или за другими.
Экскаваторщик вернулся очень скоро – с ножом в руке. Ни слова не говоря, он разрезал веревку на ногах пленного («Вот засранец, – немного возмутился командир, – мог бы и развязать»); поднял его на ноги и подтолкнул в спину – иди.