Домашние Жучки
Шрифт:
Я показывал записку Филлис всем подряд, но народ только бровями шевелил в изумлении. Что же пыталась сказать Филлис, накарябав семерку? Если это действительно семерка. Но что же еще?
Может, не дожидаться, пока в школе закончатся уроки, и поговорить с Уинзло прямо сейчас? Все-таки расследование убийства — причина достаточно веская, чтобы прервать на пять минут занятия. К тому же, при везении, можно отловить Уинзло в перемену.
Я вскочил в пикап и покатил к школе Пиджин-Форка. Она располагается примерно в шести милях от Главной улицы, если повернуть влево на единственном в городе светофоре.
И с годами я этого мнения не изменил.
Днем можно оставлять машины прямо перед школой, на площадке, выделенной для остановки школьных автобусов. Я захлопнул дверцу автомобиля и двинулся к подъезду Внутри, как и снаружи, ничего не изменилось. Серый линолеум все так же отдавал желтизной от частого мытья, а стены были выкрашены в тот же цвет, что и в мой выпускной год. Цвет, надо сказать, не слишком веселый. Мышиный, под стать линолеуму. Как будто у школьного начальства не хватило смелости сменить его на более жизнерадостный.
Не потребовалось даже усилия, чтобы вспомнить, где находится кабинет директора. Ноги сами вынесли меня прямо к его дверям, поскольку я неоднократно посещал его во время своей академической, так сказать, карьеры. Не то чтобы я слыл хулиганом и скандалистом. Веселый сорванец вот кем я себя считал. Учителя же придерживались обо мне явно другого мнения. Преподаватель английского, встретив меня на праздновании десятилетия со дня окончания, признался, что крайне удивлен тем, что меня взяли на службу в полицию. Он так и не поверил, что нашлись глупцы, давшие мне в руки оружие, да ещё заряженное.
Но вообще-то этот тип никогда мне не нравился.
Хрупкая секретарша с огромным рыжим осиным гнездом на голове подарила мне полный сочувствия взгляд поверх очков в перевязанной проволочкой оправе.
— Очень жаль, но мистер Рид нынче сказался больным.
От удивления я немного опешил. Придя в себя, развернулся и поплелся к машине. Выруливая со стоянки, я еле поборол неодолимое желание подбросить в школьный подвал дымовушку. Эх, старые добрые времена!
По пути обратно в Двенадцать Дубов, я злился, что не догадался сразу заскочить к Ридам — сэкономил бы массу времени и сил.
Машины Уинзло перед крыльцом не оказалось, но это ничего не значило. Гараж Испанского замка был закрыт, кто знает, может, хозяин и дома. В его болезнь верилось с трудом.
Еще больше я удивился, когда дверь открыла Джун. Значит, и она взяла отгул? Неужто осталась ухаживать за смертельно больным мужем? Или они оба подхватили какую-то заразу? Эти микробы такие прилипчивые.
Джун, однако, больной мне не показалась. Блестящие каштановые волосы она забрала назад с помощью широкой черной ленты, надела кружевную белую блузку с коротким рукавом и липучие, тягучие черные лосины со штрипками. Никогда не был поклонником лосин. По мне, так они слишком напоминают эластичный черный бинт. А иногда кажется, что женщина попала ногами во что-то липкое и вязкое, и теперь никак не может стряхнуть. Хотя при виде Джун я склонен был изменить свое отношение к
Но когда она открыла массивную дубовую дверь, взгляд мой был прикован отнюдь не к её ногам. Я поднял глаза вверх, памятуя о птичьих балкончиках над входом и связанной с ними опасностью. Пока птиц не наблюдалось, но нельзя же рассчитывать, что так будет продолжаться вечно.
Джун посмотрела на меня, потом — с легким недоумением — на балкончик, как бы пытаясь проследить за ходом моих мыслей, и снова на меня. Наконец она сказала:
— Хаскелл. Рада тебя видеть.
Голос у неё и вправду был веселый, и сопровождался ослепительной улыбкой капитанши команды болельщиц, с ямочками в придачу. Но по каким-то незримым признакам мне показалась, что она совсем не в восторге от моего прихода.
Может, её беспокоило, что они с Уинзло могут меня заразить?
В ответ я подарил ей недурной экземпляр из коллекции моих приветственных улыбок.
— А Уинзло дома? Я заходил в школу, и мне сказали…
— Уинзло нет, — прервала меня Джун. Слишком поспешно, как мне показалось. — Жаль, что ты его не застал.
Чего-чего, а сожаления у неё в голосе не было и в помине. Как не было и намерения объяснять, куда мог деться больной человек, которому положено лежать в кровати. Джун стояла в дверном проеме и сверлила меня огромными карими глазами.
Уинзло наверняка отправился к доктору — выписать побольше лекарств, чтобы на двоих хватило.
— Ну, что ж, тогда я, может, зайду и дождусь его, а?
Глаза Джун каким-то образом ухитрились сделаться ещё больше.
— Не хотелось бы тебя задерживать. Он, может, не скоро еще…
Я улыбнулся.
— Я вовсе не прочь немного подождать.
Это, конечно, была не совсем правда. Мне категорически не хотелось ждать на том месте, где я сейчас стоял. Дело в том, что пара жирных серых птиц только что приземлилась на резную решетку балкончика прямо над моей головой.
Если Джун немедленно не впустит меня, я войду насильно.
Но тут, слава Богу, она отстранилась, и я влетел с такой скоростью, что поднятый мною вихрь подхватил полы одежд конквистадора у входа. Джун бесшумно прошла за мной по толстому ковру в идеально прибранную гостиную. Она уселась на покрытую мексиканским покрывалом софу рядом с лампой в виде тореадора. Я же удобно устроился в ярко красном кресле напротив, по соседству с гигантским кактусом в красно-зелено-желтом горшке.
По крайней мере, попытался устроиться удобно. Трудно расслабиться, когда в паре сантиметров от твоей оголенной руки угрожающе топорщит иглы гигантский кактус. Весь его вид говорил о том, что он может оставить на теле долго не заживающие раны.
Первой заговорила Джун.
— Послушай, Хаскелл, если ты насчет смерти этой женщины по фамилии Карвер, то хочу тебе сказать: Уинзло не годится на роль подозреваемого. У него не было мотивов. Ему незачем было затыкать ей рот. Все, что она имела сообщить, я знала и без нее.
До этой самой минуты у меня в голове существовал хорошо продуманный план разговора, но теперь все пошло насмарку. Честно говоря, я совершенно не ожидал, что Джун знает о Филлис и шантаже. А тем более, о Уинзло и официанточке Лизе.