Домик номер семь
Шрифт:
– Нет, Ритуль, - Серёжа обнял Риту, почти по-дружески.
– Не надо. Я не смогу простить, ты забыть, мы погрязнем в упрёках. Всё равно разведёмся, только будет ещё больнее и тебе, и мне.
Рита подняла взгляд к Серёже, невозможно родному и одновременно чужому. Остановилась на губах, сглотнула и смотрела, как медленно приближаются его губы. Какой-то странный поцелуй. Колкий-колкий, как стекловатой по губам, долгий, разносящий по телу тепло и желание. Поцелуй с посторонним человеком, нечаянным. Поцелуй, о котором забудешь сразу, как только откроешь глаза, и тепло внизу живота начнёт исчезать…
– Прощай, Нюша, - прошептал Серёжа в губы, а от дверей клуба добавил: - Пока, Рита. Возьми такси, не мёрзни.
Глава 34
Рита внимательно смотрела в окно, белые хлопья снега медленно кружились за окном бизнес-центра. Первый снег выпал в середине октября. Он растает, не долетев до земли, падая ненадолго на крыши машин, карнизы домов и капюшоны горожан. Завтра снова будет изморось – мелкий-мелкий дождь, будто повисший в воздухе и недвижимый.
– Маргарита, очнись!
– на неё смотрел новый начальник. У него были точно такие же инициалы, как у первого, и почти одинаковое с ним лицо. На этом сходства заканчивались. Иногда Рита с тоской вспоминала работу методиста в «Русском богатыре» и Матвея Леонидовича.
– Ты сделала то, что я просил с утра?
Михаил Леонидович возвышался над столом, только что не пуская огонь из ноздрей. Близились очередные бои в родном городе, из-за этого «Ирбис» стоял на ушах, а Рита уходила домой ближе к одиннадцати вечера, такси ей оплачивала фирма.
– Сейчас!
– Рита открыла файл и принялась за работу.
– Час назад, Маргарита, час назад, а не сейчас! Уволю к хренам! И тебя уволю, что уставилась?!
– это он заявил мелькнувшей в дверях Джен, переводчику. Очень славной девушке, вышедшей из декретного отпуска и на первых порах помогающей Рите обжиться в новом для себя качестве.
– А тебя я уволю первой! Домой отправишься, к мужу, босой и беременной!
– продолжил распаляться начальник, глядя на свою невозмутимую жену.
– Ладно, - пожала плечами Альбина.
– Ознакомься тут, - ткнула пальцем в телефон.
– КЗОТ называется, очень увлекательная книжка.
– Всех уволю, наберу курсантов военного училища, так и знайте! Дома женщины, здесь женщины, никто ничего не делает и делать не собирается!
– Боже мой, - пролепетала Альбина.
– Какие прекрасные перспективы. Михаил Леонидович, а можно я лично приму участие в собеседовании?
Джен приставила указательный палец к виску и губами произнесла: «Пам», подводя итог словесной баталии.
«Час назад», легко сказать «час назад», Рита и так головы не поднимала последние полтора месяца. Сначала стажировалась в авральном режиме, потом в таком же режиме работала. Знала бы - не согласилась никогда в жизни. А может, и согласилась бы... Если постоянно работать, без выходных и праздничных дней, почти всегда до ночи, не остаётся времени ни на что другое. На слёзы в словно осиротевшей квартире, когда Серёжа забрал свои последние вещи, на тоску – пронзительно острую, звенящую, не прекращающуюся, по тому, другому мужчине в её жизни, не бывшему мужу.
Кто-то кого-то ждал. Риту не ждал никто. Она и кота не могла завести, не любила Рита котов...
У парадной, в припаркованном авто – по количеству наваленных на заднюю торпеду игрушек, – она узнала машину Михаила Розенберга. Рита даже не успела испугаться или что-то предположить, как выглянул Миша и жестом показал, чтобы она подошла.
– Мелочь, ты чего трубку не берёшь?
– первое, что услышала Рита.
– Я уже собирался в полицию заявление писать.
– Там три дня надо...
– Это как написать. Так почему трубку не берёшь?
– Рита посмотрела на обеспокоенное лицо Михаила. Странная забота, лишняя, она не маленький ребёнок. Успела замужем побывать, мужу изменить, разводиться и имущество делить будет...
– Слышать никого не хотела, - прямо ответила.
– С папой поговорила и отключила звук.
– Пффф, - будто выдохнул Михаил.
– Пойдёшь ко мне работать?
– Борцом ММА?
– засмеялась Рита.
– Помощницей. Моя уходит в декрет. Они все уходят в декрет... переводчики, бухгалтера, помощницы, как заговорённые! Ты, я уверен, в декрет не уйдёшь, не завтра, во всяком случае.
– Не могу, - Рита растерялась.
– Не надо меня опекать, Миша. Сначала Матвей, теперь ты. Завтра Идида Яковлевна предложит за вашим котом ухаживать? Я сама могу найти работу, какую-нибудь.
– Зачем тебе какая-нибудь работа, если я предлагаю хорошую.
– А зачем тебе помощник, который ничего не умеет?
– Рита начинала злиться.
– Так. Давай по порядку. Секретарём в «Русском богатыре» ты работала, значит, с делопроизводством, документооборотом знакома.
– В общих чертах, - подтвердила Рита.
– Программы офисные знаешь, с оргтехникой ладишь, разговаривать умеешь, на телефон ответить сможешь, молодая, красивая, в декрет завтра не уходишь. Ты идеально подходишь!
– Да хватит уже!
– Вот и боюсь, что тебя кто-нибудь перехватит. Сама подумай, ты аккуратистка, где-то перфекционистка, работоспособная. Ничего не забываешь, всё в срок, вовремя, по делу. Матвей уезжал на год, на ком весь «Русский богатырь» выехал?
– На Серёже.
– Сергей детьми занимался, а вся бюрократия на тебе лежала.
– Ну...
– Азазель раздери твою мать, ты даже не замечаешь, насколько ты хороша!
– выругался Михаил, кажется, первый раз в жизни при Рите. Знала бы она, что далеко не последний.
– Михаил Леонидович, не нужно мне одолжений!
– она взвилась, покраснела, по шее пошли безобразные пятна, Рита была уверена в этом.
– Никто не хочет мне помочь!
Рита в удивлении посмотрела на Альбину. Во время беседы та молча сидела на заднем сидении, не вмешиваясь, а сейчас огромные синие глаза наполнились слезами. Она выглядела настолько расстроенной, что Рите мгновенно стало стыдно. Что бы ни заставило красивую жену Михаила Розенберга заплакать, Рита чувствовала вину.