Домик тетушки лжи
Шрифт:
Костя очень любил Полину и искренне хотел быть вместе с ней всю жизнь. Более того, обладая на редкость неконфликтным, ровным, мягким, каким-то женским характером, много раз прощал девушке всяческие художества… Но это было уже слишком. Все-таки Костя принадлежал к существам мужского пола…
Надо было, наверное, залепить мерзавке пощечину или гневно заорать:
– Все знаю! Твоя мать не присылает ни копейки, отвечай, дрянь, кто тебе покупает шмотки и мазилки?
Но Костя только спокойно протянул:
– Замок… Да,
На следующий день после разговора парень улыбнулся хорошенькой хохотушке Светочке, давно строившей ему глазки, и пригласил ее на дискотеку. Любовь к Полине испарилась.
– Она выдавила меня, как тюбик с зубной пастой, – вздыхал Костя, – дожала до самого конца, ничего не осталось…
Я молча смотрела на него, не зная, как вести себя дальше, и тут затрезвонил телефон.
– Да, – сказал Костя, – привет, Анька.
Потом лицо его медленно вытянулось и побледнело, трубка свалилась на пол.
– Полина, – прошептал он, – Поля… Ты знаешь, она…
Я кивнула.
– Ты знала?
– Собственно говоря, я пришла, чтобы сказать про ее кончину, сначала боялась, но раз ваши отношения разорваны…
– Боже, Поля, – простонал Костя, – ничего ты не понимаешь, я люблю ее, но не могу жить с ней, ненавижу и люблю… Господи, за что? Ужасно…
Он уронил голову на стол. Я открыла холодильник. Внезапно Костя спросил:
– Что ты ищешь?
– Валокордин или валерьянку…
– У меня ничего такого нет.
Я налила стакан воды, подала парню и сказала:
– Хочешь, схожу в аптеку?
– Не надо, – прошептал Костя, – сделай доброе дело, уйди, оставь меня одного…
Я колебалась.
– Уйди, – повторил Костя, – бога ради, исчезни, не волнуйся, все в полном порядке, но мне лучше остаться наедине с собой, понимаешь?
Я кивнула и ушла.
ГЛАВА 8
На улице сильно похолодало, а я, как большинство автомобилистов, не ношу теплое пальто или шубу, в длинном одеянии неловко сидеть за рулем, поэтому успела основательно замерзнуть, добежав до «Рено». Чтобы согреться, я включила печку и закурила. Однако Полина раскрылась с неожиданной стороны. Впрочем, Костя прав, я практически не знала девушку. Мы с Ниной довольно близко дружили. Нинуша часто приезжала к нам с Наташкой в Медведково вместе с дочкой. Разница в возрасте не мешала Кеше и Полине играть вместе, к тому же Аркадий чувствовал себя взрослым на фоне девочки и был галантен без меры. Поколотил он ее всего пару раз, и то за дело. В детстве Полина была жуткой ябедой и мигом наушничала матери о чужих проказах.
Став старше, она приезжала уже не столь часто…
Я призадумалась. Внезапно мне стало понятно, что новый всплеск любви к нам у Полины совпал с получением нами богатства. До того она не была у нас года два, правда, всегда звонила поздравить с днем рождения и Новым
Но только Наташка превратилась в баронессу Макмайер, как Полина стала проводить у нас все выходные. Один раз мне даже показалось, что ей нравится Аркашка. Она на него так смотрела! Но потом я подумала, что ошиблась… Они ведь были знакомы с детства, и никогда ничего похожего на влюбленность между ними не намечалось. И потом, в тот год, когда мы совершенно неожиданно разбогатели, Кешка уже был женат на Зайке, а у Поли имелся Костя…
Полина ездила с нами в Париж. Воспоминания увели меня в прошлую осень. Вот мы с ней входим в магазин «Самаритэн», где покупаем ей обновки. Причем множественное число глагола «платить» тут не подходит. У кассы всегда расплачивалась я. Впрочем, я же давала ей деньги и в Москве, просто подсовывала в сумочку. Поля никогда не просила, но я знала, что с наличностью у нее швах. Кстати, Зайка частенько дарила ей духи, косметику, красивое белье… Мы считали Полину родственницей, ну кем-то вроде племянницы…
Плавную цепь воспоминаний прервал звонок.
– Ты где? – рявкнула Зайка.
– На улице, недалеко от Новослободской.
– Немедленно езжай домой!
– Почему?
– Как это?! – закричала Ольга. – Забыла?! А се-риал?!
– Но при чем тут я?
– При том, быстрее возвращайся, все ждут, Борис жутко ругается!
Тяжело вздохнув, я выжала сцепление и врубила первую скорость. Так и знала, покоя теперь не будет.
Наш холл походил на кошмар. Гроб стоял у стены, и в нем опять спал Банди. Вся вешалка была забита куртками, дубленками и шубами, по полу тянулись толстые черные провода. Из гостиной доносился повелительный голос Бориса:
– Так, сели, Ольга, берешь яблоко, поехали…
Я приоткрыла дверь и зажмурилась. В комнате ослепительно били прожектора.
– Кто там? – заорал режиссер.
Потом увидел меня и сменил гнев на милость:
– О, Дашенька, чудесно, очень вовремя, у нас сцена семейного обеда. Сядьте возле Ольги…
– Делать-то что? – спросила я, покорно усевшись на стул. – Слова какие говорить?
– Ведите себя естественно, – посоветовал Борис, – ну, улыбайтесь, шутите, как обычно во время приятного совместного времяпрепровождения…
Я посмотрела на бледного Аркадия, потную Маню, красную Зайку и подавила вздох. Естественно, так естественно, только, надеюсь, Манюня и Кеша не начнут, по обыкновению, ругаться. Как правило, Аркадий с воплем: «Ты жиртрест, промсарделька», – отнимает у сестры пятый кусок торта, который та, совершенно не заботясь о фигуре, мирно тащит в рот. Впрочем, Манюня, никогда не дающая себя в обиду, мигом начинает орать: «Отвяжись, глиста в скафандре».
На этой стадии ласковой семейной беседы, как правило, вмешивается Ольга, а я стараюсь незаметно испариться, чтобы осколки от рвущихся снарядов случайно не попали в мою голову.