Домик в деревне

Вэрди Кай

— Хорошо. Когда я могу прийти с дочерью? — спросила Юля.

— Завтра в час дня Вас устроит?

— Нет, лучше на вечер договориться, чтобы мне не пришлось отпрашиваться с работы, это сложно.

— Хорошо. Тогда в пятницу в шесть вечера. Устраивает?

Юля задумчиво кивнула.

А в четверг Лерка исчезла. Около двенадцати часов дня Юле позвонила рыдающая воспитательница и попросила ее приехать в детский сад. На вопрос «зачем?» та разрыдалась еще сильнее. Из ее сбивчивых объяснений Юля с трудом разобрала, что Лера куда-то делась.

Схватив

сумочку и уже на бегу крикнув Нине, что она в садик — с Леркой что-то случилось, Юля бросилась к машине. Пролетев по городским улицам, нарушив пару десятков правил дорожного движения и несколько раз едва избежав аварий, с трудом успевая вывернуть руль и удержать машину на дороге, девушка в рекордные сроки примчалась к детскому саду. Влетев в группу, она увидела там рыдавшую воспитательницу, белую как мел заведующую и нескольких представителей полиции, что-то писавших и задававших вопросы работникам детского сада.

— Где моя дочь? — обращаясь ни к кому конкретно и ко всем сразу, закричала Юля, перекрывая стоявший в помещении гомон и плач.

— Понимаете… — к ней подошла заведующая, нервно теребя в руках носовой платок.

— Не понимаю! — закричала Юля сквозь подступавшие слезы. — Где мой ребенок?

— Девочка исчезла… — пролепетала заведующая.

— Что значит исчезла? Как мог исчезнуть ребенок, находящийся под присмотром взрослых, с закрытой охраняемой территории? — едва сдерживая подступавшую истерику, закричала Юля.

Спустя минут пятнадцать выяснилось, что девочка всю прогулку просидела в беседке. К беседке никто не подходил, по территории детского сада никто не проходил, воспитательница все время находилась недалеко от беседки. Никакого шума, криков или плача никто не слышал. Когда пришло время возвращаться с прогулки, воспитательница заглянула в беседку, чтобы позвать девочку, но ее там не оказалось. Среди других детей ее так же не было. Отведя остальных детей в группу и убедившись, что там Леры тоже нет, воспитательница, оставив детей на попечение нянечки, сообщила о происшествии заведующей. Спустя пятнадцать минут девочку искала половина сотрудников детского сада и приехавшая полиция. Безуспешно. Ребенок словно испарился.

У Юли полицейские по пятому разу выспрашивали малейшие подробности о том, во что была девочка одета, о маршруте ее движения, куда она могла пойти, с кем общалась, с кем дружила, скачали с ее телефона кучу последних Леркиных фото… Юля рассказала обо всех знакомых, даже тех, адреса которых и знать не знала, вспомнила все места, где они с дочерью бывали в последнее время. Просматривавший наружные камеры полицейский сообщил, что девочка действительно в беседку вошла в начале прогулки, и воспитательница крутилась недалеко от беседки, несколько раз заглядывая туда — видимо, звала девочку к другим детям. Но потом камеры дали сбой, и записи не велось до настоящего времени.

Лерку объявили в розыск. Плачущая Юля вместе с сотрудниками поехала домой. Ее машину пригнали полицейские, потому что сама в таком

состоянии сесть за руль она не могла. Полиция тщательно осмотрела весь дом и участок, Юля с сотрудниками оббежали всю деревню, каждый двор, расспросили соседей — девочки нигде не было, и ее никто не видел.

Юля, снова рванув в город, обошла все морги и больницы, опросила каждого контролера и водителя автобусов — все было бесполезно. Девочка как в воду канула.

Ребенка не нашли и на следующий день. Юля сходила с ума. Куда она только ни звонила и кого только не спрашивала — Лерку никто не видел. С каждым прошедшим часом сотрудники полиции все больше мрачнели и злились — время шло, а ребенка найти не удавалось. С Юлей почти перестали общаться в полиции — дежурный заученными фразами отвечал, что делается все возможное, ждите.

Юля сидела у себя дома, и, обняв Леркиного любимого медведя, запустив пальцы в растрепанные волосы, тихо поскуливая, монотонно раскачивалась из стороны в сторону.

Несмотря на страх перед проклятым местом, рискнувшая зайти к ней староста застала девушку практически в невменяемом состоянии. Вызвав ей скорую, она сварила суп, и, с трудом всунув в нее пару ложек бульона, уложила девушку спать. Ушла она, только убедившись, что Юля заснула.

Проспавшая около часа тяжелым медикаментозным сном, девушка проснулась от кошмара. Не в силах находиться дома, где каждый миллиметр напоминал о дочери, она накинула на плечи кофту и вышла во двор. Бесцельно побродив по участку, девушка села на садовые качели и невидящим взглядом уставилась в никуда.

Спустя время она поняла, что на качелях, кроме нее, есть кто-то еще. Медленно повернув голову, она увидела сидящую рядом с ней черноволосую девочку, ту же, что сидела тогда под дубом. Девочка сидела рядом с ней и болтала в воздухе ножками, совсем так, как это делала Лерка.

— Страшно тебе? — повернув к ней спокойное, не по-детски серьезное личико, тихонько спросила она у Юли.

Девушка в прострации кивнула.

Девочка вздохнула и тоже уставилась в никуда. Так они и сидели рядышком, слегка покачиваясь. Никто не двигался — у Юли не было ни физических, ни душевных сил даже на то, чтобы шелохнуться, а девочка… Она просто сидела рядом и молча смотрела в только ей одной известную глубину.

Неожиданно, накрыв ледяной ладошкой Юлину руку, она заговорила. Рассказывала она спокойно, без эмоций в голосе, ровно и обстоятельно, а перед глазами Юли пробегали картинки, словно в кино.

— Когда Петенька с крыши-то упал, да так неудачно — спину сломал, Нюрки дома не было. Крики-то его соседи слышали, да кто ж к Игнатовым по доброй воле пойдет?

***

Соседи видели, как свалился Петька с крыши. Так бы, может, и не углядели, только еще на крыше сидя начал он кричать не своим голосом, а потом и свалился с нее. Кинулись было к нему на помощь, да войти побоялись. Отловили сорванцов и послали их Нюрку разыскивать. Те нашли и привели ее.