Доминант
Шрифт:
– А куда ей возвращаться потом? В парикмахерскую?
– Главное, что не будет никаких сожалений.
– А как потом перестроиться членам её семье, когда им придётся пересесть из хорошей машины в худую, перейти с дорогих продуктов на бюджетные? Я уже не говорю, если им придётся съехать из красивой и дорогой квартиры в такую, в которой они живут сейчас. И уж конечно ты и не думал о её состоянии и мыслях, когда у неё перед глазами всё это будет происходить, а она единственная будет знать причину происходящего.
– Ну, не заглядывал так далеко. Я просто оформляю ближайший момент на десятку и не вижу смысла меняться.
– Как думаешь, много
– Не мало.
– Насколько мало?
– Пятьдесят процентов.
Ольга продолжала ждать ответа.
– Ты сегодня не на моей стороне, - заключил я.
– Благо, я всегда могу позволить себе быть с тобой в сторонке. Но я на твоей стороне, как всегда. Что тебе сказать другое?
– Ты считаешь, нельзя так делать?
– Как?
– Как, как. Оля, я хочу получить ответы на свои вопросы, а мне постоянно приходится отвечать на твои.
– Ну, извини, у меня такая манера общения, я люблю, когда люди сами отвечают на свои вопросы. Так - как?
– Я боюсь, если я произнесу, мне всё станет ясно самому.
– Тебе и так всегда всё ясно. О, да! Тебе ясней других порой всё ясно.
– Это хорошо или плохо?
– Как посмотреть.
– Так мне продолжать задуманное?
– Ты разве пришёл сюда за моим одобрением тобой задуманного?
– Нет.
Она состроила вопросительную позу.
– Да я просто нуждаюсь в приличной физической нагрузке. Заждалась она меня.
– Ты будешь в порядке?
– Не то слово. А ты?
– Я буду.
– Тогда, я погнал.
– Езжай.
Я заплатил Ольге и покинул её кабинет, не провожаемый ею, потому что мои движения были резки.
Никогда у меня с ней не получалось такой непродуктивной беседы как сегодня. Я её, наверно, просто закормил.
Никто не понимает происходящего.
6
Задуманное нами с Мартой, и организованное мной мероприятие в пятницу было достойно высшей похвалы, я так считаю.
Во-первых, чтобы Марта не была с плохим настроением и загруженная всякими тяжёлыми мыслями, я отложил «начало её карьеры» на понедельник следующей недели – разве одно это не стоит отметить вниманием?! Марта с этим, кстати сказать, с удовольствием согласилась. Дальше, и во-вторых, и в-третьих я отыскал для массажа Марте: во-первых, схожего по физическим параметрам со мной; во-вторых, массажиста-профессионала; а в-третьих, в-четвёртых и так далее, человека, который умеет держать язык за зубами, у которого уже был опыт подобных встреч, и для которого слово конфиденциальность, обставленная известной суммой денег, кое-что да значит. За время, пока мы с ним общались, - когда по телефону, когда по мэйлу, - он достаточно изучил мои претензии, повадки и спрос, поэтому, когда наступил вечер пятницы, ровно в 18:50 я открывал ему дверь своей квартиры. Я определил, что сорока минут ему будет достаточно, чтобы приготовить массажное место, разложив и расставив все свои аксессуары, а нам оговорить последние детали. Главное, чтобы не возникло ситуации пустого ожидания Марты.
В 19:30 пришла Марта. В этот раз мы были с ней на «равных». Думал, от меня потребуются лишь учтивость, внимательность, да такт, но с первого взгляда на Марту понял, что ещё и немалая эмоциональная поддержка. Марта нервничала - мне даже на ум пришло такое слово - неистово. У неё были ледяные руки, глазки, терзаемые тревогой, бегали от предмета к предмету,
– Я тут подумал, - сказал я, когда Марта с мужчиной оказались друг против друга, - что мы не будем представлять тебе, Марта, этого человека. А это - Марта, - добавил я, обращаясь к массажисту, указывая рукой на Марту.
– Очень приятно, - ответил он.
– Марта, у тебя есть три пути, - продолжил я, – сразу лечь на стол (я указал на разложенную массажную кушетку ядовито-красного цвета), покинуть нас (специально так сказал, чтобы она уже ощутила общность нашего формата и расслабилась ещё больше) и уйти в душ, или пойти и выпить со мной кофе или бокальчик бренди, или что-то из этого всего с чем-то одновременно.
– Я хочу чуть-чуть бренди с тобой, потом столько же в душе, а потом столько же, пока буду обтираться полотенцем, - проговорила она, рассматривая смотрящего на неё мужчину, и переведшая взгляд на меня на последней фразе.
По её реплике и её концовке можно было определить, что что-то пошло так, и Марта мгновенно ступила на путь к самой себе, что, в свою очередь, окатило радостью какого-то редкостного характера. Всё последующее тут же представилось неизбежным, в отличие от предполагаемого и предполагаемого до этого, и уж представилось сулящим такое эмоциональное переживание, что я висками почувствовал пульсацию крови, мысли же о возможном, всё-таки, несвершении того, что наметилось и уже к этому шло, оборачивались раздражением и наводили грусть.
– Я тебя понял, Марта! – в радости воскликнул я и потащил её в столовую. – Присаживайся.
Я стал доставать бокалы и наливать нам по половинке.
– А ему не предложишь? – спросила она тихо.
– Если ты не против.
– Даже за.
Я налил порцию в ещё один бокал и отправился с ним в гостиную.
– Не обидьте, не откажитесь. Если вы ценитель, тогда оцените, - протянул я бокал мужчине.
– А ведь я вас обижу, если откажусь, - не спросил, а сказал он.
– Ага, - промычал я, не открывая рта, и состроил подходящее случаю выражение лица. Где и когда мы разучились принимать гостей и быть ими, подумал я о всех, кроме себя?
Мужчина взял от меня бокал и сделал глоток.
– Ну, как?
– Я не могу сказать, - ответил он через несколько секунд, попытавшись «прислушаться» ко вкусу, - что я ценитель или знаток хороших алкогольных напитков, я быстрей реагирую, если есть что-то раздражающее во вкусе, и мне кажется, что я пока ничего такого не чувствую. Вроде неплохо. Даже, очень неплохо, - продолжал он смаковать.
– Эти бренди ещё две недели назад были в бочках, я вам это гарантирую. Скоро мы придем, - добавил я и пошёл обратно к Марте.